– Хорошо, – наконец проговорил он. – Через полчаса в отеле «Мондайэл». И постарайся прийти одна, иначе сделка не состоится.
Карен смотрела, как Нейл лавировал между столиками, а затем пошел к улице Антиб, и не могла даже заставить себя почувствовать к нему жалость. И все же этого человека она когда-то полюбила или сильно увлеклась им. Человека, который хоть ненадолго принес им с Элизабет тепло, радость и чувство единения. Теперь у Карен осталось к нему лишь презрение.
– Интересно, что носят на международных кинофестивалях? – Бросив на кровать охапку одежды, Элизабет сложила руки на груди.
– Насколько мне известно, почти ничего, – авторитетно ответила Эрин Кармишель. Взяв в руки желтую ветровку, она осмотрела ее со всех сторон и лишь потом сунула в чемоданчик Элизабет. – Не могу поверить, что я замешана в эту сумасшедшую затею. Как только твоя мать узнает о том, что ты натворила, она тебя прибьет. Затем приедет сюда, и тогда мне тоже достанется за соучастие. – Эрин тяжело вздохнула. – А уж что она сделает с Питером, и представить себе не могу.
– С ума сойти, может, хватить причитать? Все будет отлично! А если ты будешь осторожна и сделаешь все так, как я сказала, никто даже не узнает о том, что ты меня прикрывала.
– Уверена, Кэтрин Брентверт что-то подозревает.
Элизабет вздохнула: все-таки ее подруга еще совсем ребенок…
– Это потому, что у тебя все на лице написано.
– А что я могу поделать? Я и правда ужасно беспокоюсь.
Сбросив с ног фиолетовые босоножки, Элизабет опустилась на кровать Эрин.
– Так не беспокойся! Все, что от тебя требуется, это притвориться, будто ты ничего не знаешь. Тогда с тобой ничего не случится.
– А вдруг дежурный по столовой заметит, что тебя нет?
– Эрин, мы уже сотни раз это обсудили. Ты скажешь, что я готовлю в своей комнате доклад по истории на среду. К тому времени когда кто-нибудь обнаружит мое отсутствие, я уже буду слишком далеко. – Она покровительственно похлопала Эрин по руке. – А когда во вторник я вернусь обратно, мама уже все уладит.
Похоже, Эрин это нисколько не убедило.
– Но тебя могут отстранить от занятий. Или вообще исключить. Забыла, что случилось в прошлое Рождество с Гретхен Веймар?
Элизабет бросила в чемодан еще одни джинсы.
– Не забыла. Но, как говорят французы, кто не рискует, тот не пьет шампанское. К тому же я нужна маме. Дядя Джек возвращается домой, и ей совершенно не на кого будет опереться. Ты ведь знаешь, она терпеть не может всякие сборища. И вообще всю эту суету вокруг звезд. А мне, наоборот, нравится. И мало ли, может быть, пока я там, кто-нибудь заметит меня и скажет: «А подайте-ка мне эту талантливую девушку. Плевать, во что это обойдется. Мне нужна только она».
Глядя на совершенно серьезную подругу, Элизабет расхохоталась и, швырнув в чемодан последнюю блузку, захлопнула крышку.
– А вдруг что-нибудь сорвется? – прошептала Эрин.
– Ради Бога, ну что может сорваться? Я еду повидаться с мамой, как уже делала много раз. Меня везет внушающий доверие водитель с правами, и, если что, у меня самой есть подписанный мадам Гилле пропуск.
– Который ты сама и подписала.
– Этого никто не знает, – парировала Элизабет. В это время зазвенел второй звонок. Не говоря больше ни слова, она взяла свои книги и выбежала из комнаты, Эрин бросилась следом.
ГЛАВА 39
– Черт бы его побрал!
Услышав, как выругался Питер, она открыла глаза и села.
– Что случилось? – спросила Элизабет, вглядываясь в ветровое стекло «пежо», выпущенного лет двадцать назад. – Что там за ерунда?
– Эта ерунда, – проворчал Питер, обеими руками держа руль, сгорбившись над ним и прищурив глаза, – туман.
– Почему ты не включишь противотуманные фары?
– У нас их нет.
– Ну тогда включи обогреватель. Мне холодно.
– Обогреватель не работает.
Прежде чем поджать под себя ноги и снова перевести внимание на дорогу, она бросила на Питера тревожный взгляд. Насколько Элизабет могла видеть – а видела совсем немного, – они ехали одни. Ни впереди, ни сзади фары машин не светились. Девушка посмотрела на часы. Половина четвертого. Чуть больше двух часов назад им удалось пересечь границу, и, хотя Элизабет боялась, все прошло гладко. Приближались выходные, у таможенников было полно работы, поэтому, едва просмотрев документы молодых людей, они тотчас же велели им двигаться вперед, стараясь побыстрее разобраться с длинной вереницей машин.
– Где мы? – спросила Элизабет, сообразив, что спала примерно полчаса.
– Только что выехали из Гренобля.
– Мы все еще на автостраде?
Не сводя с дороги глаз, Питер покачал головой:
– Автострада кончилась несколько миль назад. Теперь мы едем по семьдесят пятому шоссе. По-моему, – добавил он.
– Что значит, по-твоему? Разве ты в этом не уверен?
Казалось, обычное спокойствие изменило Питеру.
– В таком тумане я могу лишь догадываться.
– Неужели ты не заметил каких-нибудь знаков?
– Минут двадцать пять назад я видел знак: двенадцать километров до Лаффре. Так что скоро узнаем, туда мы едем или нет.
Элизабет почувствовала, как у нее заныло под ложечкой.
– А если не туда?
Питер подбадривающе улыбнулся ей:
– Как там в знаменитой американской поговорке: «Перейдем мост, когда доберемся до него»?
Элизабет взглянула на спидометр: хоть он работает. Машина ползла, как черепаха; двадцать пять миль в час. Да с такой скоростью они доберутся до Канна не раньше будущей недели!
– Мне холодно, – пожаловалась Элизабет, заворачиваясь в легкий синий кардиган.
Питер взглянул на нее.
– Хочешь достать что-нибудь из чемодана?
– Это самое теплое, что я захватила.
– Здорово!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122