– И не беспокойся о жилье, – добавил кузен. – Вы можете жить у меня, пока не найдете что-нибудь подходящее.
Чувствуя, что жена смотрит на него, Джек обернулся.
– В чем дело, дружок? – спросила Ширли, вытирая руки о фартук и садясь напротив. – Никак не можешь решиться насчет предложения Сонни? – Она улыбнулась. – Или тебя так захватила работа на газовой колонке?
Джек пристально смотрел на жену своими мягкими темно-серыми глазами.
– А ты как, Ширли?
– Если ты имеешь в виду, как я буду себя чувствовать, если мы бросим Карен и Элизабет сейчас, когда им так несладко, то я тебе отвечу: паршиво.
Джек усмехнулся. После двадцати пяти лет супружеской жизни с Ширли, имея двух внуков и солидное совместно нажитое имущество, а не просто пару книжных полок, он знал, что бесполезно пытаться что-то утаить от жены.
– Если бы существовал другой способ выправить нашу жизнь, я бы тебе его предложила. Но ты ведь знаешь не хуже меня, как у нас с деньгами. Дорогой, Карен еще молода, она сильный и талантливый человек и обязательно вырвется из этой ловушки. А кроме того, Карен просто сдерет с тебя кожу, если узнает, что ты решил отказаться от такого предложения из-за нее.
Джек невесело усмехнулся.
– Дорогой, почему бы тебе не поговорить с ней об этом? А лучше пригласи ее с Элизабет к нам на ужин.
Джек не ответил. Ширли права. Он не может найти никакой приличной работы с тех самых пор, как закрылся театр, и его взяли на газовую колонку только из-за того, что он хорошо разбирается в машинах. Но заработок там мизерный. А зима не за горами. Да, отказаться от предложения Сонни – чистое безумие.
То, что Брайен вернулся домой в три часа, было большой редкостью, а вот Карен всегда уходила с работы на пятнадцать минут раньше, чтобы наверняка быть дома к приходу Элизабет.
Повесив плащ в коридоре, она прошла на кухню и увидела записку, написанную аккуратным почерком Элизабет и прислоненную к сахарнице: «Дорогая мамочка, забыла сказать тебе, что у нас два раза в неделю репетиция оркестра». И подпись: «Твой будущий виртуоз».
Карен улыбнулась и зажгла горелку под чайником. После двух недель учебы в школе Элизабет, казалось, повеселела – занятия и вообще время, которое она проводила вне дома, пошли девочке на пользу, прибавили уверенности и бодрости.
Карен наливала кипяток в чашку, когда вдруг услышала какой-то глухой звук, будто в спальне что-то тяжелое упало на пол, и испуганно посмотрела на потолок.
– Брайен!
Карен помчалась наверх, опасаясь, что муж упал с кровати, как это уже было однажды, когда он пришел домой такой пьяный, что едва держался на ногах. Уже у спальни она услышала совсем другие звуки и остановилась, чувствуя, как стучит в груди сердце.
Она стояла и слушала, остолбенев от изумления. Но когда Брайен исторг так хорошо ей знакомый крик удовлетворения, Карен вышла из ступора и распахнула дверь.
Картина, представшая ее взору, была настольно жалкой и нелепой, что она чуть не рассмеялась. Брайен возлежал на толстой кудрявой блондинке, даже не сняв носков и лишь спустив до колен брюки и трусы. Женщина с размазанной по лицу губной помадой и тушью испуганно смотрела на Карен, ее огромные груди тяжело вздымались. Узкая черная юбка, задранная до талии, обнажала рыхлые белые ноги, а красные туфли на каблуках-гвоздиках упирались в голый зад Брайена. В комнате стоял острый запах пота и секса. На мгновение Карен показалось, что ее сейчас стошнит.
– Какого черта… – пробормотал Брайен.
Держась за стенку, чтобы не упасть, Карен смотрела, как муж вскочил на ноги и пытается запихнуть в брюки свое уже съежившееся орудие любви, а женщина подняла с пола ярко-желтую блузку и прикрыла ею грудь. На коврике валялась пустая бутылка из-под виски.
С криком отчаяния Карен выскочила из комнаты. Слезы обиды, злости и унижения жгли глаза, пока она на ощупь искала свою сумочку и ключи от машины. И тут вдруг ее пронзила страшная мысль:
«Элизабет! Боже мой, она может прийти в любой момент! Надо перехватить дочь по дороге из школы и пойти с ней к Витадини. А потом будет время решить, что делать дальше».
Дрожащей рукой она вставила ключ в зажигание и сильно надавила на газ. Давай, заводись!
ГЛАВА 11
– Да ты почти и не притронулась к ужину!
Карен виновато отвела взгляд. Боль, которую она пережила, увидев мужа на полу с другой женщиной, сменилась полнейшей апатией, когда просто посмотреть кому-то в глаза казалось геркулесовым подвигом.
– Извини, Ширли, мне совсем не хочется есть.
Элизабет встала и, обойдя вокруг стола, подошла к матери – стройная, красивая девочка с нежной кожей и тонкими чертами лица. В ее светлых глазах, хоть и не таких ярко-зеленых, как у матери, таилась та же волнующая глубина.
– Мама, ты так и не ответила на мой вопрос.
– Прости, родная. Что ты хотела узнать?
– Папа опять заболел? И поэтому мы будем ночевать здесь?
Карен кивнула и провела рукой по коротким темным кудрям дочери. Они не ночевали дома только один раз, когда Брайен пришел в очень воинственном настроении.
– Да. – Но, зная, что Элизабет ждет от нее более подробного ответа, а не отговорки, добавила: – Я объясню тебе завтра, обещаю. А сейчас…
– А сейчас, – перебила ее Ширли, беря девочку за руку, – мы с этой юной леди пойдем в бедный, промокший огород и посмотрим, что там наделала гроза с осенними посадками. Надень мои резиновые сапожки, деточка. Они в кладовке на кухне.
– Но у нас еще не было десерта! – возразила Элизабет.
– Все будет после того, как мы спасем мою любимую капусту.
Карен откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она не чувствовала подобной опустошенности уже давно – со дня смерти матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122