Его лоб увеличился на дюйм со времени их последней встречи, а бледная кожа под глазами собиралась в глубокие складки.— Сколько ты весишь?— Не твое дело, — ответил он и взял пиво. — Где наш столик?— Он заказан на восемь тридцать. Я прикинул, что ты опоздаешь как минимум на девяносто минут.— Тогда я пришел рано.— Кто бы говорил, только не ты. Ты прямо с работы?— Я живу теперь на работе. Директор хочет, чтобы мы работали не менее ста часов в неделю, пока что-нибудь не сломается. Я сказал жене, что появлюсь домой к рождеству.— Как она?— Чудесно. Очень терпеливая леди. Мы ладим лучше, когда я живу в офисе.Она была женой номер три. За семнадцать лет.— Я бы хотел встретиться с ней.— Нет, не надо. Я женился на первых двух из-за секса. А они так наслаждались им, что делили его с другими. В третий раз я женился из-за денег, и на нее не очень приятно смотреть. Ты не будешь впечатлен. — Он опорожнил бутылку. — Сомневаюсь, смогу ли я продержаться, пока она умрет.— Сколько ей лет?— Не спрашивай. Я действительно любил ее. Честно. Но через два года я стал понимать, что мы не имеем ничего общего, кроме острого ощущения фондовой биржи.Он посмотрел на бармена.— Еще пива, пожалуйста.Каллахан фыркнул, потягивая свой напиток.— Сколько она стоит?— Ничего похожего на то, о чем я думал. В действительности я не знаю. Полагаю, что где-то около пяти миллионов. Она обчистила мужей номер один и номер два, и, мне думается, ее притягивал ко мне вызов: а не выйти ли замуж за простого среднего парня. Это, и еще великолепный секс, сказала она. Они все говорят так, ты знаешь.— Ты всегда выбирал пострадавших, Гэвин, даже в юридическом колледже; Тебя привлекают неврастенички и женщины в состоянии депрессии.— И их привлекает ко мне, — он открыл бутылку и осушил наполовину. — Почему мы всегда обедаем в этом заведении?— Не знаю. Что-то типа традиции. Навевает мысли о юридическом колледже.— Мы ненавидели колледж, Томас. Каждый ненавидит юридический колледж. Каждый, ненавидит юристов.— Ты в прекрасном настроении.— Извини. Я спал всего шесть часов с тех пор, как обнаружили трупы. Директор кричит на меня по меньшей мере пять раз в день. Я воплю на любого, кто ниже меня по должности. Сплошной крик повсюду.— Допивай, большой мальчик. Наш столик готов. Давай выпьем, поедим и поговорим. Попытаемся развлечься вместе за эти несколько часов.— Я люблю тебя больше, чем свою жену, Томас. Ты знаешь это?— Не стоит говорить много об этом.— Ты прав.Вслед за метрдотелем они прошли к столику в углу, тому самому столику, который всегда заказывали. Каллахан заказал выпивку по второму кругу и объяснил, что они не будут торопиться с едой.— Ты видел эту проклятую штуковину в “Пост”? — спросил Верхик.— Видел. Кто проболтался?— Кто знает? Директор получил краткий список утром в субботу, из собственных рук Президента, с довольно четкими инструкциями в отношении секретности. Он никому не показывал его за выходные, а этим утром статья ударила именами Прайса и Мак-Лоренса. Войлс пришел в неистовство, когда увидел ее, а спустя несколько минут его вызвал Президент. Он помчался в Белый дом, и там имела место, черт бы ее побрал, колоссальная битва. Войлс пытался атаковать Флетчера Коула, но его сдерживал К. О. Льюис. Очень неприятно.Каллахан жадно впитывал каждое слово.— Это очень хорошо.— Да. Я расскажу тебе почему, позже, когда больше выпьем. Ты будешь ждать, что я проболтаюсь тебе, кто еще в этом списке, а я не должен этого делать. Я пытаюсь быть другом, Томас.— Продолжай.— В любом случае нет пути, по которому утечка произошла бы от нас. Невозможно. Она должна была исходить из Белого дома. Там полно людей, которые ненавидят Коула, и информация растекается подобно потоку через ржавые трубы.— Возможно, утечка произошла из-за Коула.— Может быть. Он грязный ублюдок, и согласно одной версии он выпустил информацию о Прайсе и Мак-Лоренсе, чтобы напугать всех, а потом объявить фамилии двух кандидатов, которые кажутся более умеренными. Это похоже на него.— Я никогда не слышал о Прайсе и Мак-Лоренсе.— Вступи в клуб. Они оба очень юны, тридцать с небольшим, с совсем небогатым судейским опытом. Мы их не проверяли, но, по-видимому, они радикально консервативны.— А остальные в списке?— Слишком рано спросил. Пропустил два пива и уже выстрелил вопрос.Принесли напитки.— Я хотел бы немного грибов, фаршированных мясом крабов, — сказал Верхик официанту. — Чтобы пожевать что-нибудь. Я умираю от голода.Каллахан протянул свой пустой стакан.— Повторите заказ.— Не спрашивай опять, Томас. Может быть, ты вынесешь меня отсюда через три часа, но я никогда не скажу. Ты это знаешь. Скажем, по-видимому, Прайс и Мак-Лоренс отражают весь список.— Все неизвестные?— В основном, да.Каллахан сделал медленный глоток шотландского напитка и покачал головой. Верхик снял пиджак и развязал галстук.— Давай поговорим о женщинах.— Нет.— Сколько ей лет?— Двадцать четыре, но очень развитая.— Ты мог бы быть ее отцом.— Мог бы. Кто знает.— Откуда она?— Из Денвера. Я говорил тебе.— Люблю девушек с запада. Они такие независимые, непретенциозные. Похоже, все носят “Ливайзы” и у всех длинные ноги. Я мог бы жениться на такой. У нее есть деньги?— Нет. Ее отец погиб в авиакатастрофе четыре года назад. Мать получила компенсацию.— Тогда у нее есть деньги.— Она чувствует себя комфортно.— Пари, что она в порядке. У тебя есть ее фотография?— Нет. Она не внучка и не пудель.— Почему ты не привез фотографию?— Закажу, чтобы выслать тебе одну. Почему это так развлекает тебя?— Забавно. Великий Томас Каллахан, любитель свободных женщин, влюбился по уши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122