Рот у него приоткрылся на пару дюймов, когда он посмотрел на миссис Спруил. Семейство явно пребывало из-за Хэнка в некотором смятении, они были не в состоянии его защищать.
— Поехали работать, — сказал отец. Все были рады покончить с этой стычкой. Я взглянул на Тэлли, но она смотрела в другую сторону, погрузившись в свои мысли и не обращая внимания ни на меня, ни на кого бы то ни было другого.
Луис все утро пролежал на задней веранде, приложив к лицу лед. Бабка хлопотала вокруг него, неоднократно пытаясь навязать ему свои «лекарства», но Луис держался твердо. К полудню он уже был по горло сыт всем этим врачеванием в американском духе и горел желанием вернуться в поле, сломан у него нос или нет.
* * *
Производительность труда Хэнка теперь упала с четырехсот фунтов хлопка в день до менее двухсот. Паппи от этого просто бесился. Время бежало, положение все более осложнялось, и взрослые стали чаще о чем-то шептаться. У Паппи ведь никогда не было больше 250 долларов свободных денег.
— Он нынче сколько собрал? — спросил он за ужином у отца. Мы только что произнесли благодарственную молитву и теперь раскладывали еду по тарелкам.
— Сто девяносто фунтов.
Мама в отчаянии закрыла глаза. Считалось, что ужин всей семьи — это время отдыха и общения. Она ненавидела споры во время еды. Праздные сплетни — обычная болтовня о последних событиях, о людях, с которыми мы были или, может быть, не были знакомы, — все это было в порядке вещей, но вот конфликтов она не любила. Пища как следует не будет перевариваться, если тело не расслабилось.
— У меня есть мысль поехать завтра в город, найти Стика Пауэрса и сказать ему, что этот малый мне больше не нужен, — заявил Паппи, размахивая вилкой в воздухе.
Нет, он этого никогда не сделает, мы все это прекрасно понимали. И он тоже. Если Стику каким-то образом удастся заковать Хэнка Спруила в наручники и засунуть в свою патрульную машину — а на такое зрелище я очень хотел бы полюбоваться, — остальные Спруилы тут же упакуют свое барахло и уедут в считанные минуты. А Паппи не станет рисковать урожаем из-за какого-то идиота вроде Хэнка. И мы будем по-прежнему скрипеть зубами и стараться как-то перетерпеть его присутствие на нашей ферме. И еще будем молиться и надеяться, что он больше никого не убьет и его никто не прикончит, а через несколько недель урожай уже будет убран, и он уедет.
— Ты ж не знаешь наверняка, что это он, — сказала Бабка. — Никто ж не видел, что это он в амбар кидался.
— Некоторые вещи вовсе не обязательно видеть собственными глазами, — выстрелил в ответ Паппи. — Мы ж не видели Трота с кистью в руке, но совершенно счастливы считать, что это он красит дом, так?
Мама, улучив момент, спросила:
— Люк, с кем сегодня играют «Кардиналз»? — Это был ее стандартный вопрос, этим она почти напрямую хотела дать всем понять, что хочет поесть в спокойной обстановке.
— С «Кабз», — ответил я.
— Сколько у них игр осталось? — продолжала она.
— Только три.
— А Мьюзиэл далеко вперед вырвался?
— На шесть очков. У него триста тридцать шесть. У Баумхольца триста тридцать. Ему Стэна не догнать.
На этом этапе полагалось вступить отцу и поддержать жену в ее попытке увести разговор в сторону от более серьезных вопросов. Он прокашлялся и сказал:
— Забыл вам рассказать. Я тут в прошлую субботу столкнулся с Лу Джеффкотом. Он мне сказал, что у методистов появился новый питчер, он будет играть в воскресенье.
Паппи уже вполне остыл, чтобы заявить:
— Да врет он все. Они каждый год это говорят.
— Да зачем им новый питчер? — чуть улыбнувшись, спросила Бабка, и я решил, что мама сейчас рассмеется.
В воскресенье должен был состояться ежегодный Осенний Пикник — замечательное мероприятие, приводившее в возбуждение весь Блэк-Оук. После молитвы, обычно очень длинной, по крайней мере у нас, баптистов, мы собирались в школе, куда подтягивались и методисты. В тени под деревьями наши дамы раскладывали столько еды, что можно было бы накормить весь наш штат, а после весьма продолжительного ленча мужчины всегда играли в бейсбол.
Это была не совсем обычная игра, потому что на кон ставилось право потом хвастаться и похваляться весь год. Победители в этой игре высмеивали и вышучивали проигравших почем зря. Я не раз слыхал, как посреди зимы мужчины в «Ти шопп» подсмеивались друг над другом по итогам этого матча.
Методисты выигрывали этот матч последние четыре года подряд и все-таки каждый год распространяли слухи о своем новом питчере.
— А у нас кто будет за питчера? — спросил отец. Паппи из года в год был тренером команды баптистской общины, хотя после четырех поражений подряд на него уже начали ворчать.
— Ридли, наверное, — без колебаний ответил Паппи. Он думал об этом матче весь год.
— Да этого Ридли даже я переиграю! — заявил я.
— У тебя есть предложение получше? — резко спросил Паппи.
— Да, сэр!
— Я просто горю нетерпением, так хочу его услышать!
— Ковбой, — сказал я. Все заулыбались. А что, отличная мысль!
Но мексиканцы не могли участвовать в нашем Матче, и люди с гор тоже. Обе команды набирались только из всем известных членов обеих конгрегации — никаких наемных рабочих, никаких родственников из Джонсборо, никаких незаконных участников любого вида и рода. Вокруг Матча было накручено такое количество разных правил и условий, что, если записать все на бумаге, выйдет целая книга, потолще Библии! Судей приглашали из Монетта и платили им по пять долларов плюс все, что они смогут съесть за ленчем. По идее судей никто не должен был знать, но после прошлогоднего поражения возникли слухи, по крайней мере в нашей церкви, что они либо сами методисты, либо женаты на представительницах методистской общины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129