Так бывает.
– Вера, ты блаженная, что ли? Человек трактором проехал по твоей судьбе, а ты ищешь оправдания там, где их быть не должно. Я бы на твоем месте собрала вещи и выставила их за дверь. Или на помойку выкинула.
– Ты что? Они же денег стоят.
– Да бабенка Пашку твоего приоденет. Ты за него не переживай. Он как сыр в масле катается. Лучше о себе подумай.
– Как же я могу не переживать? Все-таки родной человек.
– Какой он тебе, к черту, родной?! Он просто мужик, который заделал тебе ребенка! А за это должен переписать на тебя свою комнату в коммуналке. Не будь дурой, дай ему понять: если он думает, что легко отделался, то глубоко ошибается. С каждого мужика нужно брать по способностям.
– Аня, о чем ты говоришь?! Он же не просто мужик. Он мой муж.
– Объелся груш.
– Он отец моего ребенка, в конце концов... – Веркины нервы окончательно сдали, и она перешла на крик: – Я его люблю! И всегда буду любить! Даже если он никогда не придет, буду его ждать! До последнего вздоха!
– Ну и дура. Так вся жизнь пролетит мимо.
Веркин муж так и не объявился. Живет, как у бога за пазухой, исполняет прихоти богатой дамы. Возит ее на ее же дорогой машине, а к Верке с сынишкой и не думает заезжать. Наверное, просто боится посмотреть им в глаза... А Верка по-прежнему ждет. Как в детстве ждала, что ее заберут родители. Плачет по ночам в подушку, ходит на работу по инерции и растит сына. Ни на алименты, ни на развод так и не подала. Вдруг муж обидится и тогда уже точно не вернется...
Позволить себе роскошь сидеть с ребенком в декретном отпуске она не могла. Сына и себя нужно чем-то кормить. На няню денег не было, приходилось оставлять Саньку вечно пьяной соседке по коммуналке и идти работать. Возвращаясь с работы, она ставила соседке пол-литра водки, забирала Саньку и шла в свою комнату. Когда Саньку взяли в ясельную группу детского сада, стало значительно легче. Зарплатой Верке похвастаться было нельзя, она едва сводила концы с концами. Я помогала чем могла, но при этом уговорила продавать мне клофелин, который был так нужен для моей не совсем приличной, но зато доходной «работы». Я щедро платила Верке за клофелин и каждый раз успокаивала, когда она начинала паниковать.
– Аня, господи, меня же посадят.
– Да брось ты. Никто тебя не посадит. Клофелин спокойно отпускают по рецепту. Просто у меня рецепта нет, да и светиться лишний раз не хочется.
– Но ведь я продаю клофелин для криминальной деятельности.
– Это я тебе рассказала, почему он мне нужен, ведь мы лучшие подруги, а ты представь, что не знаешь ни про какую криминальную деятельность. В конце концов, тебе деньги нужны сына растить. Ты же у Паши рубля боишься попросить.
И вот теперь мы сидим в кафе и пытаемся докопаться: как могло произойти, что Николай умер.
– Послушай, попытайся все хорошо вспомнить. Ты всегда даешь мне клофелин в пузырьках. В общем, делаешь все для того, чтобы мне было с ним удобно работать. Не могло получиться, что в пузырьке оказался яд? Может быть, в тот день ты думала о чем-то другом и из-за душевных переживаний все напутала?
– Это исключено. – Губы у Верки дрогнули.
– Тогда почему он умер и у него пошла пена изо рта?
– Не знаю. Ничего не понимаю... Но такая смерть не похожа на смерть от клофелина. Аня, меня не посадят?
– Ни тебя, ни меня никто не посадит. Я тебе уже устала повторять одно и то же. Просто прошу быть повнимательнее. Когда готовишь мне клофелин, не думай ни о чем постороннем.
– Аня, я не пойму... ты что, хочешь ответственность за то, что произошло, на меня свалить? Я дала тебе нормальный клофелин. Может, ты сама в него яд добавила?
– А мне зачем? Я мужиков спать заставляю, а не «мочу».
Понимая, что мы с Веркой сейчас окончательно разругаемся, я махнула рукой:
– Ладно, уже все равно ничего не изменишь.
– А у тебя остался клофелин, который ты подсыпала?
– Нет. Ты же мне всегда разовую дозу делаешь. Вот я всю и высыпала. Вера, черт с ним. Давай просто решим, что у мужика было слабое сердце и произошла аллергическая реакция. Давай лучше выпьем, чтобы больше проколов не было.
Как только мы выпили, Вера взяла меня за руку и заглянула мне в глаза:
– Аня, а может быть, ты бросишь свою деятельность и начнешь жить как все...
– Я не хочу как все.
– Но ведь так очень опасно.
– Ну и куда я пойду работать? На завод? Кому мы, детдомовские, нужны? Институты сейчас, и те почти все платные. А на «бюджет» не поступишь.
Нам на «бюджет» мест не предусмотрено. Всем по хрену, что у нас ни родителей, ни материальной поддержки нет. Да и зачем учиться-то? Это им можно учиться. Они же в полноценных семьях выросли. Им мама с папой всегда денежку на буфет дадут. А нам кто эту денежку даст?! Никто! Мне было больно на тебя смотреть, когда ты училась в училище. Одевали тебя с миру по нитке. Ходила вечно в стоптанных туфлях. Я не хочу за зарплату ишачить. Нам с тобой в этой жизни надеяться не на кого. Если я за зарплату буду вкалывать, кто твоему Саньке помогать будет? Ты же у нас гордая. У мужа ни копейки не попросишь. В общем, Вер, я живу так, как мне удобно. В стоптанных туфлях ходить не желаю. Хочу жить с комфортом.
– Но все равно, когда-то же надо остановиться...
– Когда-то надо. Но не сейчас.

ГЛАВА 3

Мы выходили с Веркой из кафе, изрядно пошатываясь. Я старалась ее поддержать и, не обращая внимания на то, что заплетается язык, произнесла:
– Ну и хрен с ним.
– С чем?
– Ни с чем, а с кем. Одним мужиком меньше, одним больше. Подумаешь, потеря...
– Ты что такое говоришь? Сейчас с мужиками и так напряженка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11