Кучер сидел, выпрямив спину, – такой же неподвижный, как и съежившаяся пожилая дама, занимавшая заднее сиденье в экипаже; она холодно следила за нашим приближением.
Мисс Форсайт нетерпеливо заговорила, однако пожилая дама, закутанная в серые меха, из которых торчал лишь ее нос, подняла руку, заставив ее умолкнуть.
– Мистер Шерлок Холмс? – произнесла она необычайно глубоким и мелодичным голосом. – А этот джентльмен, я полагаю, доктор Уотсон? Я – леди Мейо.
Она с минуту рассматривала нас своим необыкновенно острым и проницательным взглядом,
– Прошу вас, садитесь в экипаж, – продолжала она. – Здесь на всех хватит пледов. Я сожалею о том, что вынуждена предложить вам в такую холодную ночь открытый экипаж, но любовь моего кучера к быстрой езде, – и она указала на возницу, который при этих словах ссутулился, – привела к тому, что он умудрился сломать ось закрытой кареты. В Холл, Биллингз! Поторопись!
Щелкнул кнут. Задние колеса беспокойно дернулись, и наш экипаж весьма резво покатил по узкой дороге, окаймленной колючими живыми изгородями и одинокими деревьями.
– Но я не сержусь на него, – сказала леди Мейо. – Увы, мистер Холмс! Я очень старая женщина. В дни моей молодости ездили быстро, да и жили быстро.
– А умирали тоже быстро? – спросил мой друг. – Например, такой смертью, какая сегодня может случиться с нашим юным другом?
Копыта стучали по дороге, покрытой коркой льда.
– Мне кажется, мистер Шерлок Холмс, – тихо произнесла она, – что мы понимаем друг друга.
– Я уверен в этом, леди Мейо. Но вы не ответили на мой вопрос.
– Не бойтесь, мистер Холмс. Сейчас он в безопасности.
– Вы уверены?
– Говорю вам, он в совершенной безопасности! Парк в Грокстон-Лоу-Холле под присмотром сторожей, а дом охраняется. На него не могут напасть.
Я и сейчас не могу сказать, что заставило меня разразиться тирадой – то ли скорость, с какой несся экипаж, то ли ветер, свистевший в ушах, то ли не дававшая покоя запутанность этого дела.
– Простите непонятливость старому вояке, – громко заговорил я, – но у меня ни на один вопрос нет ответа. Однако пожалейте хотя бы эту бедную юную леди, которая сидит рядом с вами! Кто такой Чарлз Хендон? Зачем он разбивает часы? Почему его жизни угрожает опасность?
– Послушайте, Уотсон, – произнес Холмс, и в голосе его прозвучала досада. – Вы ведь сами потрясли меня перечислением всего того, что заставляет сделать вывод: мистер Чарлз Хендон ведет себя, как вы выразились, чертовски не по-английски.
– И что же? Разве это может нам помочь?
– Все дело в том, что так называемый Чарлз Хендон – явно не англичанин.
– Не англичанин? – переспросила Силия Форсайт, сделав неопределенный жест. – Но он безупречно говорит по-английски! – Она глубоко вздохнула. – Даже слишком безупречно! – шепотом произнесла она.
– Так, значит, – воскликнул я, – этот молодой человек не занимает высокого положения?
– Напротив, мой дорогой друг. Ваша проницательность и на сей раз вас не подвела. Это весьма высокопоставленный человек. А теперь назовите-ка мне императорский двор в Европе – слышите, Уотсон, императорский двор! – при котором английский совершенно вытеснил родной язык.
– Не могу сообразить. Не знаю.
– Тогда попытайтесь вспомнить то, что вы знаете. Незадолго до того, как мисс Форсайт впервые посетила нас, я прочитал вслух несколько газетных заметок, которые тогда казались скучными и незначительными. В одной заметке говорилось о том, что нигилисты, эта опасная шайка анархистов, готовых уничтожить Российскую империю, подозревались в организации покушения на великого князя Алексея в Одессе. Понимаете, на великого князя Алексея? Между тем леди Мейо называла «мистера Чарлза Хендона»…
– Алек! – вскричал я.
– Возможно, это всего-навсего совпадение, – заметил Холмс, пожимая плечами. – Однако если мы обратимся к, недавней истории, то вспомним, что во время предыдущего покушения на ныне покойного русского царя, которого в 1881 году разорвало на куски в результате взрыва бомбы, нарочно играли на рояле, чтобы заглушить тиканье часов. Существует, Уотсон, два вида бомб. Первый, имеющий железную оболочку и относительно легкий вес, бросают с зажженным запалом. Второй, также из железа, взрывается посредством часового механизма, громкое тиканье которого всегда обнаруживает наличие бомбы.
Кучер громко щелкнул кнутом, и живая изгородь, мимо которой мы неслись, слилась в одно целое. Мы с Холмсом сидели спиной к кучеру, лицом к леди Мейо и Силии Форсайт, освещенным белым светом луны.
– Холмс, все становится совершенно ясным! Значит, вот почему этот молодой человек не выносит вида часов!
– Нет, Уотсон! Звука часов!
– Звука?
– Именно. Когда я попытался было вам об этом сказать, вы, по причине свойственного вам нетерпения, оборвали меня на первом же слове. Обратите внимание на то, что в двух случаях, когда он разбивал часы на людях, он никак не мог видеть часов. В одном случае, как нам сообщила мисс Форсайт, они были спрятаны за стеной растений, в другом – за портьерами. Услышав это многозначащее тиканье, он нанес удар прежде, чем успел подумать. Целью его, разумеется, было разбить часовой механизм и обезвредить то, что, по его мнению, было бомбой.
– Но ведь эти удары тростью, – заметил я, – наверняка могли бы привести к взрыву бомбы.
Холмс снова пожал плечами.
– А кто скажет, настоящая ли это бомба? Полагаю, впрочем, что весьма сомнительно, чтобы удары по железной оболочке привели к такому результату. В любом случае, мы имеем дело с очень смелым джентльменом, преследуемым и гонимым, который действует чересчур поспешно и наносит удары вслепую.
1 2 3 4 5 6 7 8