— Да что вы, сударь, это вряд ли вас заинтересует! Это… это совсем личное. Клуб, к которому я принадлежу. Я там давно уже не был, но захватил ключик с собой из Лондона, на случай если мне вдруг захочется…
— Клуб Цветных масок на Севастопольском бульваре?
На этот раз Робике был потрясен по-настоящему.
— Вы знаете?… Прошу вас, господин полицейский, не говорите об этом никому! Если бы мои друзья, мое начальство узнали, что я состою в этом клубе, моя карьера… — Он уже почти кричал.
— Дорогой мой, можете об этом не беспокоиться. Я не проговорюсь, — добродушно улыбнулся Бенколин. — Как вы только что выразились, вполне естественно для молодого человека… — Он пожал плечами. — Мой интерес к этому ключу вызван определенными обстоятельствами, не имеющими к вам никакого отношения.
— Осмелюсь все же заметить, — негодующим тоном возразил Робике, — что это мое личное дело.
— Позвольте спросить вас, сколько времени продолжается ваше членство?
— Около… около двух лет. Я там всего и был-то раз пять! При моей профессии нужно быть осторожным…
— Ну да, конечно. А что означает этот номер девятнадцать на ключе?
Робике окаменел. Изо всех сил сжал губы. Наконец, сдерживая ярость, он прошипел:
— Послушайте, вы же сами сказали, что это мое личное дело. Это тайна! Моя собственная, не для посторонних ушей! Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы. По вашему значку я вижу, что вы масон, но вы ведь не станете разглашать свои секреты, если я вас об этом попрошу!
Бенколин рассмеялся.
— Да полно вам, — с укором прервал он Робике. — Думаю, что даже вы согласитесь, что эти вещи сравнивать нельзя. Зная назначение вашего клуба… это просто смешно! — Он посерьезнел. — Вы решительно не намерены отвечать на мои вопросы?
— Боюсь, что так. Простите.
— В таком случае и вы меня извините, мой друг, — после паузы задумчиво промолвил Бенколин, покачав головой. — Дело в том, что прошлой ночью в клубе совершено убийство. Поскольку мы не знаем никого из членов клуба и это первый ключ, который попал нам в руки, возможно, возникнет необходимость пригласить вас в префектуру для допроса. Газеты… Мне очень жаль, поверьте.
— У… убийство?! — взвизгнул Робике.
— Подумайте, мой друг!
Я видел, что Бенколин с трудом удерживается от улыбки, хотя он говорил теперь вполголоса, таинственно и многозначительно:
— Представьте, как все это распишут газеты. Подумайте о своей карьере. Видный дипломат задержан для допроса по делу об убийстве, совершенном в доме свиданий! Подумайте о панике в Лондоне, о буре в парламенте, наконец, о чувствах вашей семьи…
— Но я же ничего плохого не сделал! Я… Неужели вы собираетесь заставить меня…
Бенколин придал лицу выражение задумчивости.
— Ну что ж, — протянул он, — я думаю, вам нет нужды рассказывать обо всем. Я не считаю, что вы связаны с убийством. Но кое-что вы должны нам рассказать, мой друг…
— О Боже! Я все расскажу.
На то, чтобы успокоить его, потребовалось некоторое время. После того как он несколько раз утер вспотевший лоб и заставил Бенколина поклясться самыми страшными клятвами, что его имя ни при каких обстоятельствах не будет передано в газеты, Бенколин повторил вопрос о номере девятнадцатом.
— Видите ли, господа, — объяснил Робике, — в клубе ровно пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин. У всех мужчин есть… комнаты, понимаете? У кого маленькая, у кого большая, в зависимости от взноса. Это номер моей комнаты. Никто из нас не может пользоваться комнатой другого… — Тут естественное любопытство взяло в нем верх над страхом. — Кого же, — спросил он, — убили?
— Это не имеет значения… — отрезал Бенколин.
Я вдруг вспомнил, как Галан, разговаривая с Джиной над гробом Одетты Дюшен, сказал: «…Вы придете в наш номер восемнадцать…». Но как незаметно привлечь внимание Бенколина?… Как бы между прочим, я заметил:
— Восемнадцать — знак белой кошки.
Мое туманное высказывание поставило Робике в тупик, зато Бенколин понимающе кивнул.
— Вы говорите, что были членом клуба два года. Кто ввел вас туда?
— Кто ввел?… А! Ну, если я скажу, это уже никому не причинит вреда. Это был молодой Жюльен Д'Арбалай, знаете, этот гонщик? Каким же успехом он пользовался у женщин, этот Жюльен!
— Пользовался?
— Он разбился в прошлом году в Америке. Его машина перевернулась в Шипсхед-Бей, ну и…
— Проклятье! — Бенколин с раздражением щелкнул пальцами. — Сколько ваших друзей — я имею в виду, людей вашего круга — являются членами клуба?
— Поверьте, сударь, я не знаю! Вы не понимаете. Там все в масках! Я не видел без маски ни одной Женщины, с которыми встречался. Я просто входил в большой зал, где так темно, что вряд ли узнаешь кого-либо даже без маски, и гадал, кто из моих друзей, даже из моей семьи, мог бы оказаться там! Клянусь вам, от этого мороз по коже подирает!
Детектив снова уставился на него холодным взглядом, напоминающим об угрозе публичного разоблачения, но Робике не отвел глаз. Он даже кулаки сжал, так ему хотелось, чтобы мы ему поверили, и лично мне казалось, что он говорит правду.
— И вы даже ни разу никого не заподозрили?
— Я там так редко бывал! Однако я слышал, — он на всякий случай посмотрел по сторонам, — что там есть узкий круг, члены которого хорошо знают друг друга, и среди них одна женщина, которая постоянно занимается привлечением новых членов. Но кто она, я не знаю.
Снова наступило молчание; Бенколин рассеянно постукивал ключиком по ладони.
— Представьте себе! — внезапно заговорил Робике. — Только представьте себе — вы приходите туда в маске, встречаете девушку, а она оказывается вашей невестой! О, это для меня слишком рискованно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69