Селина заметила, как Дэвид тяжело сглотнул.
— Я запрещаю тебе обсуждать с кем-либо эти вопросы, — сурово произнес он. — Тебе ясно?
— Нет. — Она не позволит ему уйти от ответа. — Ты ведь уже объяснял, что эти падшие женщины совершенно порабощаются своими плотскими желаниями.
— Ну, я говорил не совсем так.
— Я хочу знать, что вызывает такие чувства? Кто здесь начинает, мужчина или женщина?
Он поднялся, поправил сюртук и сцепил руки за спиной.
— Почему ты спрашиваешь?
— Так я и думала. Здесь все не так просто, как ты утверждал. И я спрашиваю, потому что хочу знать, как возникают эти приливы страсти? Ты говорил, что женщины просто воображают себе это, да?
Дэвид прокашлялся.
— Возможно.
— Но как это происходит? Это идет изнутри или является результатом того, что она видит? Ну… может, например, вид красивого мужчины вызвать эти ощущения?
— Селина, ты такая… Ну, я полагаю, что это возможно, но я не уверен, — ответил Дэвид и покраснел.
— Ага, может, это происходит от того, как мужчина смотрит на женщину? И этот взгляд пробуждает в ней страсть и желание?
Дэвид подошел поближе и сосредоточенно посмотрел на Селину.
— Откуда такие мысли? Она не испугалась.
— Ниоткуда. Скажи, Дэвид, может, то, как мужчина прикасается к женщине… если прикасается… Это только мои размышления, но мне кажется, они затрагивают существо вопроса. — Ее голос затих. Дэвид совсем не походил на человека, который видел рациональное зерно в ее словах. Он выглядел очень рассерженным.
— Кажется, Селина, мне следует навестить экзотический дом мистера Иглтона.
Джеймс вернулся домой вместе с Вонтелом. Тайное наблюдение за развлечениями Лечвитов в так называемом спортивном клубе и последующий разговор с дядей Аш-ус-тусом совершенно испортили настроение Джеймсу.
— Он сказал, что останется в Дорсете, — сказал Джеймс и прошел в холл, оставляя грязные следы на черно-белой мраморной плитке. — Старик может создать ненужные осложнения.
Вонтел проследовал за ним в библиотеку.
— Но ведь ты добился того, чего хотел! Маркиз согласился с тем, что ни мисс Селина, ни Годвины не узнают, кто ты на самом деле, пока ты не дашь ему знать. И он также согласился не говорить никому о смерти твоего отца.
— Бог мой! — Джеймс рывком снял перчатки. — Это невероятно, но мой дед ничего не сказал своему старшему сыну о причинах изгнания младшего. Но по поведению дяди ясно, что он ничего не знает.
— Твой отец говорил, что старый маркиз был очень скрытным, — тихо произнес Вонтел. Джеймс обернулся к нему.
— Мой отец обсуждал это с тобой?
Несмотря на промозглый холод, в котором они провели последние восемь часов, Вонтел был в своей обычной темно-синей тунике. Он стоял, широко расставив ноги, и задумчиво смотрел прямо перед собой, теребя черную бороду, — И когда мой отец рассказал тебе про моего деда?
— Когда был в угрюмом расположении духа, во время болезни твоей матери.
Джеймс закрыл глаза. Столько воспоминаний нахлынуло на него!
— Почему ты никогда не упоминал об этом?
— Ты не спрашивал. Собственно, твой отец не говорил со мной, он просто размышлял вслух в моем присутствии, зная, что об этом никто не узнает.
Глубокая печаль, отчаяние от невосполнимой утраты и ненависть переполнили душу Джеймса. Он верил, что чудовищная несправедливость ускорила смерть его родителей.
— Вонтел, мне всегда казалось, что если бы отец не был так удручен смертью матери, с ним никогда не случилось бы это несчастье.
— Трудно сказать, Джеймс.
— Но почему он никогда не обвинял моего деда?
— Не знаю. Похоже, он смирился с тем, что у его отца была причина для такого решения, и он был убежден, что именно Годвины выдумали ее. Мистер Фрэнсис был проницательным человеком, поверь мне, Джеймс. И прости своего деда.
— И разделайся с Годвинами, — тихо добавил Джеймс. — Главное, чтобы маркиз сдержал свое слово и не проболтался.
— Не сомневайся в этом, — ответил Вонтел. — Он ведь относится к тебе как к своему сыну.
Джеймс кивнул и бросил снятую накидку на диван.
— Черт, я не был готов к такому утреннему развлечению. Эти Лечвиты настоящие подонки. — Пьяная оргия, за которой Джеймс наблюдал, скрываясь у полуразрушенной церковной стены, все еще стояла у него перед глазами..
— Пусть Лечвиты и их развлечения тебя не волнуют.
Главное, чтобы они не мешали нашему делу. Джеймс угрюмо сжал челюсти.
— Но они не посмеют прикоснуться к Селине, — прошептал он.
Ему показалось, что в темных глазах Вонтела сверкнула веселая искорка.
— Что в этом смешного? — рявкнул он.
Лицо Вонтела сделалось совершенно бесстрастным.
— Ничего, мистер Иглтон. Я уверен, вы хотите уберечь мисс Селину от развратных утех Лечвитов, чтобы самому воспользоваться ею. И едва ваша цель будет достигнута, судьба этой девушки больше не будет волновать вас.
— Вонтел, дискуссия окончена. Будь так добр, позови Лиам.
Вонтел стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Она очень упрямая девушка, — выдавил он наконец.
— В самом деле? Я благодарен за это замечание. Так ты передашь ей, что я ее жду, или мне самому отправиться на ее поиски?
— Передам, — ответил Вонтел, не двигаясь с места. — Ты центр Вселенной для этого ребенка.
Джеймс хотел было что-то сказать, но отвернулся к окну и стал наблюдать за серыми дождевыми облаками. Он не спал с того момента, как вернулся из дома Годвинов. Противоречивые мысли о Селине и о том, чего он в действительности хотел добиться от нее, не давали ему покоя. Он проходил до трех утра, пока не появился Вонтел с докладом о своих наблюдениях.
Не оборачиваясь, Джеймс ответил:
— Лиам больше не ребенок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75