– Кажется, ты беременна, Жервеза? Что это еще за истории? Приходи ко мне сейчас же, я тебя осмотрю.
***
Полчаса спустя, Жервеза лежала на свежевымытом столе для трупов, и ее друг Постель-Вагнер констатировал, что она и в самом деле носила в своем чреве новую жизнь.
– И ты до сих пор ничего не замечала?
– Да, была задержка, после больницы, – призналась Жервеза, – но я подумала, что это последствия ушиба… и машина снова заработает.
Она улыбнулась.
– Самое забавное это то, что Тереза Малоссен предсказывала мне это.
– Когда? – спросил Постель-Вагнер, набивая свою трубку. – До или после того, как ты попала в больницу?
– До. Накануне происшествия. Я заходила к ним сообщить о смерти Шестьсу.
Постель-Вагнер два-три раза затянулся в задумчивости, потом спросил:
– И ты веришь в ее предсказания?
– Раньше не верила, но теперь приходится признать…
– Вовсе нет, Жервеза. Когда Тереза тебе это объявила, ты уже была беременна.
– О нет! Уж в этом я точно уверена.
– Два месяца минимум, – подтвердил врач, вынимая трубку изо рта.
– Но у меня был правильный цикл, как у доброй католички и праведной монахини! – запротестовала Жервеза.
– Это были кровотечения, которые ты приняла за менструации. Твое следствие вымотало тебя, неутомимая. Бессонные ночи, волнения… Кого ты встретила три-четыре месяца назад?
– Встретила? – не поняла Жервеза.
– Ну, с кем ты познакомилась? Новые люди. Был кто-то, кроме твоей неподкупной стражи?
Жервеза нахмурилась.
– Два инспектора, с которыми ты прижал Мари-Анж, – наконец сказала она.
– Титюс и Силистри?
– Да. Комиссар Кудрие снял их с крупных бандитских разборок, чтобы они охраняли меня.
Постель-Вагнер огорченно покачал головой:
– Каким бы неправдоподобным это ни казалось, все равно искать следует именно в этом направлении, Жервеза…
В ночь с субботы на воскресенье дверь «Трефового Туза» вновь открылась. На этот раз высокий антилец был один.
– Рыбак!
Сутенер опять вышел вслед за полицейским.
– Держи свою пушку, Рыбак, твои люди здесь ни при чем.
***
Назавтра, где-то около часу дня, сделав все покупки, Элен и Танита зашли в бистро «Анвьерж».
Они немного помолчали в некотором смущении, сидя за стаканчиком воскресного портвейна, который только что принесла им Надин.
– Итак, – спросила наконец Элен, – ты как думаешь, это твой, мой или они оба?
– Это она, – мрачно ответила Танита.
***
Последнее слово принадлежало дивизионному комиссару Лежандру.
– Вы меня знаете, Жервеза, я не ханжа. Ваша личная жизнь это ваша личная жизнь. Но ваше… положение… вызвало такой переполох в наших рядах… все эти взаимные подозрения… это сказывается и на эффективности… вы понимаете?., на сплоченности коллектива… а это необходимо, сплоченность… речь не идет о том, чтобы принимать дисциплинарные меры, разумеется… вы хороший сотрудник… работаете… замечательно… даже отлично, по некоторым параметрам… но… я хочу сказать… для рабочей обстановки, здесь, в префектуре… ну… словом, если вы подадите на увольнение, я подпишу.
46
«Держи его!», – кричит эта девка. Затем следует серия глухих ударов. Короткая борьба. Клеман – в малом весе, легкая добыча. Тишина. Микрофон, должно быть, отключился в свалке. А у меня в ушах только и осталось, что злобный женский крик: «Держи его!» Клеман! Клеман! А я-то представлял себе, что ты в этом доме в Лоссансе будешь как в раю! О, Клеман!.. В раю не умирают!
– Ну вот.
Голос дивизионного комиссара Лежандра возвращает меня в прозрачную реальность его кабинета. Он наблюдает за мной с того момента, как кончилась запись. Он видит слезы у меня на глазах. Он дает мне время их осушить, пока перематывается пленка. Щелчок. Комиссар Лежандр достает кассету и, держа ее двумя пальцами, показывает мне.
– Это подтверждение того, что я объяснял вам в прошлый раз, господин Малоссен.
А что он объяснял мне в прошлый раз, этот идиот?
– Легковерность следователей, выпестованных моим предшественником, безгранична, и ваш кредит доверия у них неисчерпаем.
Он смотрит на меня. Смотрит и смотрит, как будто впал в прострацию. Переводит взгляд на кассету.
– Эта запись должна была бы вас оправдать, по их мнению.
Но это не тот случай? Смерть Клемана меня не оправдывает? А он так старался помочь определить личность убийц! Значит, он отдал свою жизнь зазря?
Дивизионный комиссар Лежандр не спеша убирает кассету в ящик, скрещивает руки и опять подставляет мне зеркало своей лысины.
– Попробуем разобраться методически, согласны? Что нам дает эта аудиозапись?
Он тут же спохватывается:
– Или нет. Пойдем по порядку. Сначала вот что: откуда взялась та запись.
От Барнабе! В самом начале там четко прослушивается, как Клеман переговаривается с Барнабе.
– От некоего Барнабу. Знаете вы этого Барнабу, господин Малоссен?
– По имени.
– Верно. Он пожелал остаться невидимым. Наши сотрудники допросили его как сына и внука погибших, но мы не удостоились чести лицезреть его. В нашей республике, покровительствующей искусствам, признанные художники, похоже, пользуются особенными привилегиями…
Его раздражение растекается в тонкой улыбке.
– Итак, этот Барнабу играет в нашей аристократической элите роль растворяющего объемы. Последний писк… Стираем «Джоконду», и весь Париж спешит взглянуть на это чудо. Таким образом, получается, что доказательство вашей невиновности доставил нам профессиональный иллюзионист, господин Малоссен!
Он продолжает поучающим тоном:
– Помимо того, что аудиозаписи, как и фотоснимки, вообще не могут служить доказательствами в суде, эта пленка могла быть записана неизвестно кем и неизвестно где.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136