– Дальше! Быстро!
Схватив Жюли за руку, я бросаюсь прямо вперед.
– Бежим!
– Я ничего не вижу!
– Шевели ногами! Беги! Я здесь! Я тебя держу!
Один взрыв за другим бросают нам вслед осколки стекол и черепицы, извергают пламя, которое внезапно накрывается прожорливо рычащей лавиной.
Падаем за какую-то липу.
– Дай взглянуть!
Я стал разматывать рубашку. Жюли вскрикнула от боли.
– Осторожно!
Брови отошли вместе с тряпкой.
– О! Господи!
Она прячет глаза. Почерневшие от огня руки. Вздувшиеся волдырями запястья.
– Убери руки, Жюли, дай взглянуть!
Она с трудом убирает ладони. Волосы, брови, ресницы!
– Попробуй открыть глаза!
Титаническое усилие! Она пытается. Оплывшие веки. Все лицо, поднятое к солнцу, дрожит, разрисованное ожогами. Я загораживаю солнце. Тень моего лица ложится на ее обожженную кожу.
– Не могу!
Новый взрыв. Дождь черепицы поливает крону липы. Рушится остов. Сноп искр.
– Кто это сделал?
Вдруг – слезы. Слезы ярости из-под зажмуренных век. Она отрывает глаза. Отталкивает меня. Вскакивает на ноги. Смотрит на дом. Во все глаза.
– Кто им это сделал?
– Ложись сейчас же!
Дождь черепицы. Я прижимаю ее к стволу дерева. Но она глаз не может отвести от дома.
– Методично. Комната за комнатой. Подрывная система!
39
Она повторила это слово в слово старшему сержанту, начальнику местной жандармерии:
– Методично. Комната за комнатой.
И прибавила:
– Должно быть, я запустила подрывную систему, когда вошла в кабинет.
Козырек полицейской фуражки держит курс прямо на место катастрофы.
– Вы кого-нибудь увидели там, в кабинете?
– Нет, не думаю. Все произошло так быстро! С первым взрывом пошла цепная реакция.
– Откуда вы прибыли?
– Из Роша, за усадьбой Реву.
– Пешком?
– Пешком. У нас угнали наш грузовик.
– Какой грузовик?
– Грузовик, взятый напрокат. Мы должны были перевезти пленку.
– С согласия владельца?
– Да. Господин Бернарден в завещании назначил меня наследницей фондов его фильмотеки.
– Акт наследования оформлен?
– Да. У меня был факс, в кабине грузовика. Господин Бернарден должен был передать мне оригинал вместе с пленками.
– А этот господин?
– Это мой друг. Он меня сопровождает. Он вытащил меня из этого дома.
– Вы подтверждаете?
– В точности.
Вопросы без задней мысли. Обычная процедура ровным тоном. Голос? Затянут в униформу. Едва различишь тембр. Остальные жандармы в это время рыщут вокруг, фотографируют, пожарные переводят запасы воды региона на этот дымящийся кратер.
– А вот и врач.
Белокурый доктор склоняется над лицом моей Жюли и заявляет, что все не так страшно.
– Больше испугало, чем повредило.
Мазь, марля, повязки. Мою Жюли мумифицируют.
– Не больно?
– Ничего.
– Вы, наверное, испугались за свои глаза.
– Немного. Бенжамен сразу накинул мне на голову свою рубашку.
– Правильная реакция. Вытяните руки. Больше всего обгорели запястья… защищаясь, вы, должно быть, закрыли лицо ладонями, скрестив руки…
Вся округа собирается в Лоссанскую долину. В том числе и приятели Жюли: сперва привлеченные пожаром, они вдруг обнаруживают здесь Жюли, стоящую рядом с нарочным. Они взволнованы, но правила не нарушают: с Жюльеттой – никакого бурного проявления эмоций.
Ш а п е (указывая на повязки). Знаешь, а тебе идет!
M а з е. Что ни оденешь, все к лицу.
Ж ю л и (представляя нас). Робер, Эме. Бенжамен.
Рукопожатия. Крепкие. Физиономии у них тоже неплохо проработаны зубилом долгих зим.
Ш а п е (глядя на пожар). Гари-то. Прямо как на Ивана-Купалу. Есть кто-нибудь внутри?
Ж ю л и. Не думаю. Я никого не заметила.
M а з е. С другой стороны – своя польза. Всякий раз, как парижане добираются досюда, нам потом лет на тридцать разговоров хватает.
Несмотря на обстоятельства, Жюли вздрагивает под своими ватно-марлевыми повязками – смеется.
В р а ч. Не шевелитесь.
Ж а н д а р м. Вы знакомы?
Ш а п е. С самого детства. Это Жюльетта. Ты же не станешь ее мучить?
Ж а н д а р м. Априори – нет.
Шапе и Мазе обмениваются взглядом, который посылает на фиг все эти «заранее» и «потом». И «тем более» отправляется туда же. Нужно понимать, что Жюльетта – посланница святых сил, и жандармерии крупно бы повезло, будь они с ней поласковей.
Ш а п е. Если что нужно, Жюльетта…
М а з е. Мы всегда рядом.
И оба отправляются поздороваться с пожарными, деловито копошащимися вокруг дымящихся развалин.
– Ну вот, – говорит врач, завязывая последний бинт. – Когда начнутся боли, принимайте это, по две таблетки через каждые три часа, и это.
Врач удаляется. Налетает северный ветер, поднимая фонтаны искр. Сержанта пробирает мелкая дрожь под его синей рубашкой.
– Вы здешний? – спрашивает Жюли. Тот позволяет себе улыбнуться:
– Ни я, ни мои люди. Таков у нас порядок в жандармерии. Иначе было бы просто невозможно работать. Нет, я эльзасец.
Наконец рушится и амбар. Во все стороны разлетаются кресла.
– Это была их фильмотека, – объясняет Жюли.
– Вы кого-нибудь подозреваете? – спрашивает старший сержант. – То есть я хочу сказать… Кто мог так на них обозлиться?
Жюли на секунду задумалась.
– Нет… Даже не знаю.
Почти мечтательные интонации разговора прерываются вторжением другой фуражки.
– Идите посмотрите, что там, шеф! Мы кое-что обнаружили.
И, обращаясь к нам:
– Вы тоже, может быть, вы сможете нам помочь.
Он шагает впереди.
– Это там, выше, на дороге из Mопа.
Он карабкается вверх по склону, продираясь сквозь кустарник. Мы за ним. Он переходит через каменистую дорогу и углубляется в ельник, загребающий пыль лапами нижних ветвей.
– Смотрите!
Что ж, мы смотрим.
Я даже думаю, что мы никогда еще так не смотрели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136