— Ну, Маш, что за бред! — возмутилась зеленоглазая Жанка. Ее сережки заколыхались в ушах, словно пучок новогодних колокольчиков.
— Да она сама просила, — объяснила нам Маша со смехом, — не давать ей телефон. А то она как выпьет, так начинает своему бывшему звонить и орать на него матом. Да еще угрожать.
Жанка обиженно смотрела на подругу. Рита послушно убрала телефон в карман.
— Да я только узнаю, один он или со своей шмарой, — тихо произнесла Жанка.
— А вот этого как раз тебе знать не надо, — сказала Маша и поправила у подруги локон, зацепившийся за сережку.
Жанка нашла глазами официанта с подносом и направилась к нему, поставив пустой бокал на первый попавшийся чужой стол.
Круглолицый пожилой мужчина, сидевший за этим столом с молоденькой белобрысой девушкой, проводил ее удивленным взглядом. Кивнул официанту, чтобы тот забрал бокал.
Маша улыбнулась ему с извиняющимся видом.
— Он бы еще девятиклассницу с собой привез, — проговорила она сквозь зубы.
— А как же «морской закон»? — спросила Рита.
— Что это за закон? — поинтересовалась я.
— В яхт-клуб только с женами, — пояснила Рита.
— Так это по выходным! — рассмеялась Маша. — По выходным — с женами, а в остальные дни — с кем хочешь.
— Здорово, — согласилась я. — Как, говорите, это называется?
— Морской закон. Чтобы любовницы с женами не сталкивались. В выходные ведь семейное время, все детишек на лодках катают.
Вечером был салют. А потом половина гостей разъехалась, а вторая половина погрузилась на яхту. Яхты здесь все называли лодками. И при входе на лодку снимали обувь. Очень смешно — в костюмах с засученными штанинами, в галстуках и босиком.
На лодке нам подносил напитки матрос в белых штанах и тельняшке. На тельняшке синими нитками было вышито «Королева Марго».
Рита так часто подзывала его к себе, чтобы лишний раз взглянуть на вышивку, что количество пустых стаканов из-под махито возле нас вместило бы половину всего алкоголя, выпитого на борту в этот вечер.
Мы долго не могли найти Жанку.
Она оказалась на автомобильной парковке.
Водитель серебристого BMW безучастно слушал Жанкины вопли. Это был ее BMW и ее водитель. В начале вечера она оставила ему телефон и просила не давать ей его ни при каких обстоятельствах.
Теперь, несмотря на угрозы своей хозяйки, он меланхолично разглядывал шины, а Жанка бесновалась вокруг.
Она называла его тупым идиотом и обещала завтра уволить.
Она разбила стакан с виски об асфальт.
Водитель невозмутимо собрал осколки.
Жанка категорически отказывалась подняться на лодку, понимая, что там шансов позвонить бывшему мужу у нее не будет.
Мы увели ее с применением силы.
Жанка плакала, а Рита гладила ее по голове.
Я попросила у матроса в тельняшке принести двойной виски со льдом.
Жанка выпила виски залпом и притихла.
Когда на палубе начались танцы, Жанка была самым активным участником.
— Все равно домой приедет и позвонит, — грустно вздохнула Маша, — а утром жалеть будет. И спрашивать, почему мы ее не отговорили.
— Может, ей виски побольше? — предложила я.
— Тогда она заснет сразу, — поддержала Рита, — или ей плохо станет и будет не до звонков.
— Вот и хорошо! — одобрила Маша и кивнула матросу.
Я отдала свой телефон Рите.
— Ты что, Даш? — удивилась моя подруга. — Тоже?
Я покачала головой. И подняла руку, чтобы мне принесли еще шампанского.
Я собиралась закончить диссертацию в течение недели. Максимум — двух.
Я позвонила Любови Макаровне, поблагодарила ее за заботу обо мне и отказалась от предложения поехать в Лондон.
— Замуж, что ль, собралась? — предположила Любовь Макаровна. — Муж не пускает, Даш?
Я пробормотала в трубку что-то невнятное.
— Смотри, мужчины самостоятельных любят и с карьерой. Сейчас все бросишь ради него, а потом будешь локти кусать!
— Да я не замуж…
— Так тем более! А если любит, то поймет. И дождется!
Когда Любовь Макаровна была чем-то недовольна, она переходила на «ты».
Сейчас она была недовольна моим решением.
А я слушала ее, и мне казалось, что я действительно собралась замуж. И муж не пускает меня в Лондон. И мне это было так приятно! И я совсем не считала его эгоистом. Главное ведь не где. Главное — с кем.
Влад не звонил. Я не звонила тоже.
Когда Рита появилась в дверях нашей квартиры с чемоданом, я почувствовала себя матерью, увидевшей дочь на пороге после долгой разлуки. Когда в первую секунду испытываешь радость и почти одновременно — тревогу. Что случилось?
— Я ушла от Кости, — объявила Рита. Терминатор всем своим видом выражала восторг по поводу ее решения.
— Почему? — Я села на пол прямо в прихожей, опершись о стену.
Рита села напротив.
Терминатор возбужденно обнюхивала чемодан.
Рита подтолкнула к себе ногой сумочку и достала оттуда пачку «Мальборо».
— Рит, ты что? Куришь?
Она щелкнула золотой зажигалкой и с удовольствием затянулась.
— Я не могу, Даш. Мне все время Петя снится. И с каждым сном он растет. Сегодня ночью он пошел.
Рита посмотрела на меня и горько усмехнулась. Как будто пожалела меня за то, что увидела в моих глазах жалость.
— Так смешно пошел… Два шага сделал и упал. Представляешь?
Она затушила сигарету о подошву туфли.
— Ритка… — прошептала я.
— Я сойду с ума, — выдохнула Рита и отвернулась.
— Ты в церковь ходила?
— Ходила… Костя во всем виноват. Я же не хотела делать аборт, ты понимаешь?
— Рита, но ведь он был больной. Он бы мучился всю жизнь.
— Откуда ты знаешь? Ну откуда ты это можешь знать точно? Я вижу его каждую ночь. И он абсолютно здоров. У него волосы как у меня.
Рита не плакала.
Самое страшное одиночество, это когда даже не хочется плакать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51