Учитывая общие перспективы, они
настаивали...
Силы прогресса тоже не дремали. Претендент и Мыслитель, со своей
стороны, приложили усилия, и в Комиссию включили лиц, на которых они могли
рассчитывать. Секретарь и Троглодит тоже были довольны, ибо они тоже на этих
лиц могли вполне положиться. Комиссии дали указание найти ошибку. Комиссия
начала искать ошибку. В Комиссию включили Супругу, Неврастеника и Приятеля.
Польщенные вниманием, они не настаивали на показаниях против Секретаря и
Троглодита, но не препятствовали показаниям против Претендента и Мыслителя.
В знак признания заслуг Супругу потом выпустили в поездку. Неврастеника
допустили к защите, а Приятеля повысили. Что они делают, орал по сему поводу
Претендент. Они же гробят все дело. А что им остается, сказал Мыслитель.
Если бы не они, было бы хуже. Наконец, ошибка была найдена. В статье Киса
была опущена основополагающая цитата, и статья приобрела такой смысл,
который могли истолковать иначе. Узнав об этом, Кис опять наложил в штаны и
тут же покаялся, свалив вину на Клеветника. Кроме того, он нашел ошибку в
статье одного начинающего автора и обратил на нее внимание комиссии.
Комиссия сочла эту ошибку грубым искажением и отметила ее в резолюции. Хотя
начинающий автор был дурак и сам был готов на любую пакость, его уволили. И
много лет после этого его имя поминали в резолюциях и докладах до тех пор,
пока не нашлась другая подходящая к изменившемуся моменту ошибка другого
подходящего к этому моменту автора, которых и включили в новую резолюцию и
стали поминать в новых докладах до тех пор, пока...
ДВОЕМЫСЛИЕ
Омерзительное состояние, говорит Неврастеник. Сколько времени я потерял
на эту идиотскую комиссию. И главное -- приходилось поддакивать, делать вид,
что все это серьезно. А ты бы отказался, сказал Мазила. А ты почему член
Союза, спросил Неврастеник. А ты почему член Комитета по защите кого-то от
кого-то? Без этого мне нельзя, сказал Мазила. Ты думаешь, мне можно, спросил
Неврастеник. Понятно, сказал Мазила. Двоемыслие, выходит, неизбежно.
Выходит, сказал Неврастеник. О каком двоемыслии вы толкуете, сказал Болтун.
Никакого двоемыслия нет. Есть нечто совсем иное. Двоемыслие -- это от
беллетристики прошлого века, когда к человеку еще относились серьезно. Тут
другое. Есть стандартные механизмы общества. Одним кажется, что они
подчиняются им добровольно, другим кажется, что их вынуждают. Разве все
добровольно идут в армию? А почему тут не говорим о двоемыслии? Одни
принимают положение как должное, другие -- переживают как душевную драму.
Неврастеник переживает свою комиссию как человек, привыкший именно к таким
реакциям. О своей диссертации он почему-то забыл. А что его объединяет с
Претендентом? Теперь ничто. Статью-то в Журнале уже напечатали. Новую он
пока не собирается делать. Является для него эта комиссия чем-то
принципиальным? Нет. Ни за, ни против. В его личном деле она преходящая
неприятная мелочь. Не преувеличивайте! Не возводите свою мелкую психическую
неустойчивость по поводу мелких житейских делишек в ранг высокого
двоемыслия. Двоемыслие -- это звучит слишком театрально. Мы тут все-таки
рангом пониже. Мы -- в балагане. Притом имейте в виду, что нормальный
человек по поводу каждого случая, когда приходится принимать решение,
содержит в себе, по крайней мере, две возможности. Реализуется только одна.
Остальные возможности так и остаются лишь возможностями. Иногда они получают
иллюзорную реализацию. Например, разговоры шепотом с женой в кровати. Любой
официально выражаемый склад мыслей предполагает естественным образом в одном
и том же человеке возможность другого склада мыслей, по крайней мере
частично противоположного официальному. Так что случай с Хряком -- не
исключение выдающегося ума, а тривиальный пример более или менее нормальной
посредственности. Вы же все были в армии и знаете, как меняются люди,
становясь начальниками или лишаясь начальственных должностей. Вы знаете,
между прочим, чем отличается гениальный писатель от посредственного?
Думаете, глубиной и широтой понимания человека? Чушь! Исключительно
способностью выдумывать что-то свое и из себя и приписывать это любому
человеку. А потом литературные критики действительно замечают это в людях,
ибо в людях в потенции есть все, что угодно (поскольку в них нет ничего).
Неврастеник заявил, что он с этим категорически несогласен, поскольку такая
концепция обедняет человека. Мазила его поддержал и заявил, что такая
концепция оправдывает беспринципность. Болтун сказал, что принципиальность
есть качество нравственное, привносимое в человека извне как ограничение его
социальных потенций. И к данной теме оно никакого отношения не имеет. А
насчет обеднения -- было бы что обеднять! Вас возмущает ложь в других, но вы
боитесь признать ее в себе. Если хотите знать, самую глубокую основу всех
мерзостей образует не безнравственность средних и худших представителей рода
человеческого, а ущербная нравственность его лучших представителей.
КИБЕРНЕТИКА И ОБЩЕСТВО
Неврастеник назвал последнюю акцию ибанского начальства глупостью. Даже
младенцу было ясно, чем это кончится, сказал он. Ученый с ним не согласился.
Это сейчас кажется, что результат акции был очевиден заранее, сказал он. А
возьмите те данные, которые имелись до совершения акции, и попробуйте
рассчитать с ними наилучший вариант поведения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152