– Почему бы кому-нибудь из вас не сбегать туда? Стать белоснежными или какими-то иными и посмотреть, что там делается?
Ламотиену эта идея понравилась:
– Мы считаем, что надо отправить полярных зайцев.
Неожиданно куст частично распался на маленькие пушистые комки равной величины. Два из них спрыгнули на снег с правой стороны, два – с левой. Юлин с восхищением наблюдал за тем, как колония возвращает себе прежнюю форму и восстанавливается. Лохматое существо казалось теперь немного тоньше, но в остальном ничуть не изменилось.
Двое ламотиенов побежали рядом, на ходу сливаясь во что-то более крупное. То же самое сделала вторая пара. Медленно, словно ими управляли руки невидимого кукольника, они раздувались, изгибались и росли.
Через пару минут ламотиены превратились в двух полярных зайцев, которые немедленно помчались в сторону хижины. Куст застыл в ожидании: переводчиком владел лишь глава колонии, поэтому Юлин мог выслушать донесение не раньше, чем колония обретет прежнюю форму. У этих созданий не было голосовой связи, и его часто занимал вопрос – разговаривают ли ламотиены в момент воссоединения, становясь единым существом с общим мозгом, или нет. Он как-то раз уже спросил об этом, но ламотиен кратко посоветовал ему расслабиться. Вопрос так и остался невыясненным.
Меньше чем через десять минут зайцы вернулись. Они разделились и прыгнули обратно в лохматый куст. Минуту царило молчание. Глава колонии либо беседовал с разведчиками, либо впитывал их память.
Наконец раздался его низкий голос:
– Хижина пуста. Но вы были правы относительно неких странностей. Внутри лежит множество сумок со всякими припасами. Кто-то ночевал там сегодня, и мы полагаем, что хижину они покинули не по своей воле. Слишком уж много вещей осталось.
Юлин встревожился.
– Вы считаете, это те самые кентавры, за которыми мы идем?
– Возможно, – прогудел ламотиен. – Но теперь там никого нет.
– А следы? Ламотиен помолчал.
– Вот тут-то и начинается самое странное, – сказал он наконец. – Мы видели тропу, ведущую к хижине, видели истоптанный снег в том месте, где они распаковывались, и так далее. Но больше никаких следов в радиусе нескольких сотен метров нет. Никаких.
– Ну что ж, назад они этим путем не возвращались, это точно, – сказал Юлин, еще более встревоженный. – Куда же они ушли?
Все невольно взглянули на молчаливые горы.
– И с кем? – добавил ламотиен.

В ДРУГОЙ СТОРОНЕ

Мавре казалось, что прошла уже целая вечность. Они часто останавливались на отдых: гедемондасы, видимо, понимали, что чужакам не хватает кислорода. Во время коротких привалов эти удивительные существа объяснялись жестами и рычанием, с которым автоматические переводчики так и не справились. Пленникам оставалось только молча повиноваться.
Их вели по тропам, о которых диллиане ничего не знали. По тропам, временами настолько условным, что шедшие впереди гедемондасы, казалось, теряются сами.
Дома с восседавшими на ней Ренаром и Маврой следовала за Таэлью, на спине которой устроились обе латы. Впереди шагали четыре гигантских снеговика; еще четверо замыкали шествие. Теперь гедемондасы не считали нужным скрываться. Их можно было видеть повсюду, нередко в большом количестве; время от времени белые фигуры пересекали тропу.
Всю дорогу Мавра ломала голову над тем, что же они собой представляют. В сущности, гедемондасы ей никого не напомнили. Белоснежные, без единой капельки грязи, которая всегда столь заметна в густых волосах. Высокие – рост Таэли превышал два метра, но они оказались почти на голову выше. Гуманоиды, хотя их белые, как снег, длинные морды с маленьким, словно черная пуговица, носом напоминали собачьи. Большие бледно-голубые глаза смотрели совсем как человеческие. Руки и ноги у них заканчивались большими круглыми подушками; ладони и подошвы обтягивала жесткая белая кожа. Но когда они распрямляли свои длинные тонкие пальцы, которых было четыре, включая большой, создавалось впечатление, что руки этих созданий лишены костей. Пальцы сгибались в любом направлении, будто резиновые, и заканчивались острыми розовыми когтями; не считая носа, это была единственная не белая часть их тела.
Гедемондасы заметали за собой следы самым элементарным способом, какой только можно себе представить, – их ниспадающие крупными складками белые меховые накидки во время ходьбы волочились сзади по снегу. Ноги гедемондасов глубоко не проваливались, похожие на подушки подошвы действовали почти как снегоступы.
Однако пленников волновало совсем другое; они знали, что им очень скоро придется окунуться в гущу таинственной жизни Гедемондаса, какой бы она ни была. Увидеть то, что всегда тщательно оберегалось от любопытных глаз чужеземцев.
Никто не мог понять, что же происходит на самом деле. Почему им оказывается такое доверие и такая честь? Может быть, гедемондасам стало известно об их намерениях и они решили помочь? Или незваных гостей считали пленниками и вели, чтобы допросить, а затем сбросить с обрыва? Ответов не было, впереди лежал бесконечный путь, Через некоторое время они заметили странную вещь: некоторые белые гиганты словно проваливались под снег. Пленники ничего не понимали, пока не догадались о существовании потайных дверей, ведущих то ли в пещеры, высеченные во льду либо в скале, то ли в подземные дома, о которых даже диллиане ничего не знали. Во всяком случае, им стало ясно, каким образом местному населению удавалось оставаться невидимым: оно жило под снежным покровом, который им предоставила для защиты сама природа.
Наступила ночь, и Гедемондас погрузился в жутковатый сверкающий мрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118