Спал Ио
сиф Мацеевский. Заставил бромом уснуть себя и Борис Савинков…
Не спал Максимилиан Швейцер. Не хватало трех снарядов. К десяти утра они д
олжны были быть готовы. Швейцер с засученными рукавами быстро мешал у ст
ола желатин, вполголоса напевая:

«Durch die Gassen
Zu den Massen».

У стен лежали железные коробки, реторты, колбы, паяльные трубки. Швейцер р
азмешивал, паял, резал. Он был силен, легок, с упрямой линией лба. Швейцер сл
егка волновался, как химик, назавтра готовящийся к гениальному открытию.

Переходил от большого стола к маленькому. Брови были сведены. Шагов по за
пертой комнате не слышалось. Он был в туфлях.
В шесть утра снаряды были готовы. Швейцер обтерся мокрым полотенцем и ле
г, поставив будильник на стул у кровати. В девять будильник приглушенно з
атрещал. Швейцер выбрился, умылся. На полу лежал чемодан, годный для взрыв
а пол-Петербурга. Увидав в окно подъезжающего извозчика, Швейцер надел п
альто, взял чемодан и вышел.
С козел улыбнулся Сазонов. Взяв чемодан на колени, Швейцер сказал: «Поеха
ли».

29

После бессонницы, Плеве встал пасмурный. Камердинер брил министра прекр
асным клинком Роджерса. Принес вычищенное платье. Надевая вицмундир, лен
ту и звезду, Плеве посмотрел в зеркало и спросил строго:
Ц Карета готова?

30

По 16-й линии Васильевского острова в экипаже ехали Швейцер и Покотилов. П
окотилов спокоен. Не говорил ни слова. У Тучкова моста увидели фигуру Бор
ишанского. Покотилов с двумя бомбами вылез. Боришанский сел в экипаж. У Бо
ришанского глаз подергивался тиком. Возле облупленного дома купца перв
ой гильдии Сыромятникова, извозчик-Сазонов остановился. Швейцер и Бориш
анский сошли. Швейцер отдал Сазонову пакет со снарядом. Спрятав его под ф
артук, Сазонов поехал шагом.
В 11 все были на местах. Савинков с видом петербургского фланера прошел по
Фонтанке. Диспозиция ясна. Все спокойны. Он шел к Каляеву на Цепной мост.
Ц Янек, веришь? Ц подойдя, проговорил Савинков.
Ц Мне не достало снаряда. Почему Боришанский, а не я?
Ц Он сказал бы, наверное, тоже самое. Будь спокоен, трех метальщиков дост
аточно.
Странно улыбаясь, Савинков пошел к Летнему саду. Его охватывало щемящее
чувство, как на номере облавы, когда начался уже гон и слышится, кустарник
ом шелестит выходящий зверь. «Для этого стоит жить», Ц пробормотал Сави
нков. В Летнем саду он сел на скамью, вынул портсигар и с необыкновенным уд
овольствием закурил.

31

Министерский кучер Никифор Филиппов вышел из каретника в синем кафтане
с подложенным задом, в ослепительно белых перчатках. Осмотрел карету, от
крыл дверцу, заглянул: Ц вычищена ли. Конюха держали рысаков подуздцы.
Поднявшись на козлы с колеса, схватив вожжи в крепкие руки, Филиппов осад
ил бросившихся вороных коней. Тихим, красивым ходом выехал за ворота, на Ф
онтанку. Рысаки кольцами гнули черно-лебединые блестящие шеи.
Карета замерла в ожидании министра. Сзади становились экипажи сыщиков. В
ышли велосипедисты. Все ждали появления пожилого человека в треуголке. Б
ез четверти двенадцать Плеве быстро прошел к распахнутым дверцам карет
ы. Велосипедисты сели на велосипеды. Рысаки тронули. Плеве был сумрачен. К
арета неслась к расставленным Савинковым метальщикам. Плеве не знал, что
у Рыбного ждет Боришанский. У дома Штиглица Покотилов. Плеве обдумывал, к
ак начнет доклад императору по поводу «Сводки заслуживающих внимания с
ведений по департаменту полиции». Карета мчалась стремительно. И вскоре
во всем великолепии перед ней вырос расстреллиевский Зимний дворец. Ров
но в двенадцать рысаки встали у дворцового подъезда.

32

Чтобы спасти боевую организацию, террористы выезжали из Петербурга в ра
зных направлениях. Слежка за Боришанским у здания департамента была явн
ой. Если б он с бомбами не бежал проходным двором, боевая была бы разгромле
на.
С динамитом в желтом чемодане Швейцер уехал в Любаву. Боришанский в Берд
ичев. Каляев в Киев. Покотилов в Двинск. Савинков в Двинск Ц другой дорого
й.


ГЛАВА ПЯТАЯ

1

В черном, шелковом платье, в номере гостиницы «Франция» в кресле сидела Д
ора Бриллиант. Савинков уехал по объявлению «Нового Времени» смотреть к
вартиру на Жуковской. Фигура Доры выражала тоску. Даже, пожалуй, болезнен
но-напряженную. Тосковали лучистые, темные глаза. Тосковали бледные рук
и.
Дорогое платье придавало странный вид этой женщине. Она походила на ране
ную птицу, готовую из последних сил оказать сопротивление.
Дора медленно прошла из угла в угол. Неумело, словно грозя оторваться, за Д
орой волочился по ковру длинный шлейф. Дора подходила к окну, садилась, вс
тавала. Она тяготилась жизнью в гостинице. И ролью содержанки англичанин
а Мак-Кулоха.
В этом городе, где Дора никогда не бывала, страшно разорвавшись в куски во
время приготовления бомбы, умер любимый ею Покотилов. Теперь смотря в ок
но на чужой петербургский вид, Дора знала, зачем она здесь. И когда так дум
ала, ей было легко и убить и умереть.
Распахнув с шумом дверь вошел Мак-Кулох. Он в модном костюме, в рыжих англ
ийских ботинках. В зубах трубка, с которой не расстается.
Ц Ну как?
Ц Не квартира, Дора Владимировна, а восторг! Хозяйка немка-сводница не ж
ивет в доме. Совершенно отдельная. Лучше желать нельзя. Завтра же переезж
аем. Сегодня съезжу на Обводный за Ивановской. И заживем с вами, дорогая мо
я, прекрасно! Ц Савинков близко подошел к Доре.
Дора отстранилась.
Ц Поскорей бы переехать, Ц тихо сказала, Ц в этой отвратительной гост
инице я измучилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108