Детали, которые засек на Милиной коже татуировщик, были заметны лишь его профессиональному глазу. Молчун на них в жизни не обратил бы внимания.
– Это рамка, – сказал парень. – Он не стал вырисовывать всю рамку, вокруг всей картинки, он просто наметил – здесь и здесь, маленькими линиями. Чтобы дать понять – это карта. И вот еще что...
– Родинка, – сказал Молчун.
– Сам ты родинка, – фыркнул татуировщик. – Это цифра... Она на боку, так что не понять – шесть или девять. Впрочем...
Он оставил Молчуну снимок и прошествовал в угол, где были свалены альбомы с картинками. Альбомы, однако, он не тронул, а забрался в ящик стола и вытащил натуральную колоду карт.
– Вот, – удовлетворенно сказал он. – Шестерка. Любовники – это шестерка.
Молчун зачарованно протянул руку за этой картой, ожидая увидеть тот же самый рисунок, что так зачаровал его на снимке. Черта с два. На карте было нарисовано совсем иное – парень и девушка не лежали, а стояли, а в небе над ними реял какой-то крылатый мужик.
– Это не то, – сказал Молчун. – Это совсем не то...
– Это то же самое. Существует тысяча или больше вариантов рисунков для Таро. Можешь нарисовать свой собственный, если захочешь. Но на каждой карте должны быть обязательные элементы. Для Любовников это – двое, мужчина и женщина. Тип, который делал эти карты, изобразил их по-своему. А мастер, который разукрасил твою девушку, – по-своему. Я думаю, что он ничего не копировал, он сам придумал этот рисунок. То есть он больше художник, чем мастер тату. Но я все равно не понимаю, за что нужно было убивать эту девчонку. Ты, должно быть, путаешь, командир. Нет таких тату, из-за которых стоит убивать. Нет вообще в мире.
И тогда Молчун сказал ему фразу, простую и корявую, как все его фразы, но в то же время неожиданно осмысленную. Он не заготавливал ее заранее, он не обдумывал ее, это вообще было нехарактерно для Молчуна. Он просто сказал:
– Мир – он большой. И разный. Есть такой мир, что...
Он неуклюже развел руками, а лицо его в этот миг выразило отчаянную боль и неподдельное знание того, что "такой" мир действительно есть, и там, в этом мире, могут убить из-за чего угодно...
Глава 6
Покрышки жалобно завизжали, и машина остановилась. Кирилл подумал, что нужно было испугаться или хотя бы вздрогнуть, но заторможенность преследовала его с самого утра, не отпустила и сейчас. Он нехотя обернулся. И опять не вздрогнул.
– Вот видишь, – сказала Лика, выглядывая из такси. – Я же сказала – я всегда буду опережать тебя. Ты идешь пешком, а я еду на машине. Естественно, что я буду там раньше.
– Где это – там? – не понял Кирилл. – Куда это мы бежим наперегонки?
– В художественный колледж, – сказала Лика и добавила, видя недоуменное выражение на лице Кирилла: – Лично я – туда. А ты разве не туда? Или у тебя какой-то особо хитроумный план?
Кирилл поискал в своей голове план, но не нашел там ничего подходящего. Тем более там не было особо хитрого плана.
– Я не злопамятна, – сказала Лика. – Я могу подвезти тебя. Только решай быстрее, мой водитель нервничает.
– Ну ладно, – медленно проговорил Кирилл, как бы нехотя поддаваясь на эти женские уговоры. – А что ты собираешься делать в художественном колледже? Это я в качестве проверки. Хочу узнать, действительно ли ты движешься в правильном направлении...
– Таких проверяльщиков я видела в реанимации проходящими лечение по поводу перелома длинного языка... В художественном колледже собраны материалы про всех местных художников, и угадай, про кого собрано больше всего материалов?
– Про Пикассо? – предположил Кирилл.
– Да у нас не милиция, а клуб любителей изящных искусств! Нет, Кирилл, про Тиграна Тевосяна. Это единственный уроженец Белогорска, имеющий международную известность в качестве художника.
– Странная у него известность, – пробормотал Кирилл.
Художественный колледж оказался дворянским особнячком с белыми колоннами и кусками отвалившейся штукатурки по всему фасаду. На лестнице кучковались художественного вида девушки и не менее художественного вида юноши, которых Кириллу захотелось немедленно обыскать на предмет наличия наркотических препаратов. Однако Лика быстрыми шагами продвигалась вперед, и Кирилл припустился следом, не отвлекаясь на юношей, которые не упустили возможности высмеять Кириллов заслуженный плащ.
От плаща Кирилл избавился в раздевалке, а дальше Лика потащила его туда, куда указывала стрелка "Информационный центр".
Кирилл немного повозмущался, но дал себя увести в небольшую комнату, заставленную высокими шкафами, полными книг и альбомов.
– Это информационный центр? – уточнил Кирилл. – И много мы тут найдем информации про этого Тевосяна?
– Я же сказала, – Лика подтолкнула Кирилла в направлении одного из двух стоявших в комнате компьютеров. – Тевосян – это особый случай. Это местная гордость, это человек, про которого здесь собирали все газетные и журнальные публикации, все его интервью, не говоря уже о репродукциях картин...
Лика щелкнула клавишей, и на экране возникло лицо мужчины лет сорока – худое, изрезанное то ли морщинами, то ли шрамами. Длинные седые волосы закрывали лоб и уши. Мужчина смотрел куда-то вниз, и оттого выражение его глаз оставалось непонятным. В целом от фотографии веяло строгостью и аскетизмом.
– Это он, – негромко пояснила Лика, подгоняя курсор к квадратику с надписью "Пресса".
– Хмурый дядька, – сказал Кирилл, чтобы сказать хоть что-то про человека, который, видимо, произвел на Лику большее впечатление, нежели сам Кирилл. – Может, мне тоже покрасить волосы?
– Тебя это не спасет, – сказала Лика и щелкнула клавишей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107