— Не один, — подсказал отец Бенвель.
— Кто же будет моим спутником?
— Я, — ответил патер.
Унылые глаза Ромейна просияли. В своем отчаянном положении он мог довериться только отцу Бенвелю.
Пенроз был далеко, Лоринги помогали обмануть его, майор Гайнд открыто сожалел и презирал его как жертву иезуитской хитрости.
— Можете ли вы уехать со мною в любое время? — спросил он. — Разве у вас нет обязанностей, удерживающих вас в Англии?
— Мои обязанности, Ромейн, уже поручены другим.
— Стало быть, вы это предвидели?
— Я считал это возможным. Будет ли ваше путешествие продолжительным или кратким, вы не уедете один.
— Я еще ни о чем не могу думать: моя голова пуста, — печально признался Ромейн. — Я не знаю, куда поеду.
— Я знаю, куда вы должны ехать и куда поедете, — решительно сказал отец Бенвель.
— Куда?
— В Рим.
Ромейн понял истинное значение этого краткого ответа.
Безотчетное чувство опасения начало пробуждаться в его уме. В то время, когда его еще терзали сомнения, отец Бенвель, по какому-то непостижимому предвидению, определил заранее его будущность. Разве патер провидел события?
Нет! Он только предвидел их с того дня, когда ему впервые пришло в голову, что можно заставить Ромейна взглянуть на его брак с точки зрения католика и довести его до того, чтобы перед судом собственной совести этот брак показался бы ему не вполне безукоризненным. Таким образом, можно будет объявить его женитьбу, состоявшуюся до обращения, недействительной, и тогда устранится с его пути последнее препятствие к достижению плана — развод даст возможность довести Ромейна до поступления в монахи.
До сих пор иезуит скромно писал своим почтенным собратьям, что видит свои отношения к Ромейну в новом свете.
В следующем письме он уже прямо объяснил, в чем дело. Победа была выиграна. В это утро он не обменялся с гостем больше ни одним словом.
* * *
К отправлению почты отец Бенвель приготовил свое последнее донесение секретарю общества Иисуса.
«Ромейн свободен от семейных уз, связывавших его. Он приносит аббатство Венж в дар церкви и чувствует призвание к монашеской жизни. Через две недели мы будем в Риме».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

(Извлечение из дневника Бернарда Винтерфильда)
I
ВИНТЕРФИЛЬД ОПРАВДЫВАЕТСЯ
Бопарк-Гауз, 17 июня 18…
Мы редко встречаемся с вами, кузен Биминстер. Но мне случается слышать о вас от общих знакомых. В последний раз я имел известие по поводу вашего поступка за обедом у сэра Филиппа на прошлой неделе.
Один из джентльменов, такой же гость, как и вы, упомянул мое имя. Не вызванный никем, вы продолжали разговор и отозвались об мне так:
"Мне неприятно отзываться о теперешней главе нашего семейства так, но действительно Бернард не достоин занимаемого им положения. Выражаясь мягко, он не раз компрометировал себя и своих родных. Будучи молодым человеком, он женился на наезднице из цирка. После этого с ним случилась еще какая-то история, которую он постарался скрыть от нас. О том, насколько она была унизительна, мы могли догадываться только по последствиям: более года он добровольно не возвращался в Англию. А в довершение всего он вмешался в это возмутительное дело Луиса Ромейна и его жены.
Если бы кто-нибудь другой отозвался обо мне так, я отнесся бы к нему, как к злому идиоту, которого, быть может, надо бить, но на которого ни в коем случае не следует обращать внимания.
Вы — другое дело. Если я умру бездетным, Бопарк перейдет к вам как к ближайшему наследнику.
Я не допущу, чтобы такой человек бранил меня и топтал в грязь; я немедленно докажу ему, что он не прав. Имя, которое я ношу, дорого для меня. Если я не отвечу на ваш намек о моих отношениях к Ромейну и его жене, то, как исходящий от члена семьи, он может быть принять за правду. Чтобы не допустить этого, я решаюсь открыть вам некоторые из самых грустных событий в моей жизни. В них нет ничего постыдного для меня, и если я до сих пор молчал, то только ради других, а вовсе не ради себя. Теперь я думаю иначе. Репутацию женщины, если это хорошая женщина, не скомпрометируешь, открыв правду. Особа, о которой я думал в то время, когда писал эти строки, знает, что я намерен сделать, и одобряет мой образ действия.
Прилагаю при этом письме самое откровенное признание, какое я в состоянии дать — это выдержки из моего собственного дневника. Где того требовала необходимость, они дополнены письменными заявлениями свидетелей.
Мы никогда особенно не симпатизировали друг другу. Но вы воспитаны как джентльмен, и я надеюсь, что, прочтя мой рассказ, вы отнесетесь справедливо ко мне и к другим, хотя и считаете, что мы поступали опрометчиво.
Б. В.
II
ВИНТЕРФИЛЬД ДЕЛАЕТ ВЫПИСКИ
Первая выписка
11 апреля 1859.
Мистрис Эйрикорт уехала сегодня из Бопарка в Лондон. Произвел ли я в самом деле какое-нибудь впечатление на красавицу Стеллу? В моем несчастном положении, когда я не знаю, свободен я или нет, я не решился прямо признаться в своей любви.
12 апреля.
Я становлюсь суеверным. Дневник происшествий Times'а сообщает о смерти несчастной женщины, которую я имел безумство назвать своей женой. Семь лет я ничего не слышал о ней… Я свободен! Право, это хорошее предзнаменование. Не последовать ли мне за мистрис Эйрикорт и ее дочерью в Лондон и объясниться там? Но я не настолько верю в свою привлекательность, чтобы рискнуть. Лучше написать под строжайшим секретом мистрис Эйрикорт.
14 апреля.
Получил очаровательный ответ от матери ангела, написанный наскоро. Они собираются в Париж. Стелла обеспокоена и недовольна, ей необходима перемена обстановки, да и мистрис Эйрикорт прибавляет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101