Эти люди, не столько рассеянные, сколько делающие все невпопад, никогда не находятся в гармонии с окружающими, все они знают и все забывают; заранее судят они о будущем, пророчествуют самим себе, знают о событиях, прежде чем те произошли, но ничего не говорят. Если в тиши размышлений они прилагают свои способности к познанию происходящего вокруг, то довольствуются тем, что правильно угадывают: их увлекает самый процесс, и приобретенное ими понимание житейских дел они применяют почти всегда неловко. Порою пробуждаясь от такой апатии в отношении к обществу или из мира духовного попадая в мир внешний, они обнаруживают богатую память, и оказывается, что они ничему не чужды. Так, Валтасар, соединивший в себе проницательность сердца с проницательностью ума, понимал все прошлое своей дочери, знал или угадывал малейшие события таинственной любви, соединявшей ее с Эммануилом, он тонко это им показал и одобрил их любовь, разделив ее с ними. То была самая сладостная нежность, какая только может исходить от отца, и оба влюбленных не могли ей противиться. А по контрасту с огорчениями, осаждавшими со всех сторон эти бедные юные создания, вечер был восхитительным. Когда, так сказать, напитав их своим светом и омыв нежностью, Валтасар удалился, Эммануил де Солис, в движениях которого сказывалась какая-то принужденность, вынул, наконец, три тысячи дукатов золотом, которые он держал у себя в карманах, все время опасаясь, как бы этого не заметили. Он положил их на рабочий столик Маргариты, прикрывшей их бельем, которое она чинила, и отправился за остальными деньгами. Когда он вернулся, Фелиция уже ушла спать. Пробило одиннадцать часов. Марта, не ложившаяся, чтобы помочь раздеться барышне, была занята у Фелиции.
- Где спрятать? - спросила Маргарита, не отказав себе в удовольствии перебрать пальцами несколько дукатов (ребячество, погубившее ее!..).
- Я приподниму эту мраморную колонку, у нее полый цоколь,- сказал Эммануил,- вы сунете туда свертки, и сам чорт их там не найдет.
В ту минуту, когда Маргарита совершала свой последний переход от рабочего столика к колонке, она испустила пронзительный крик, выронила свертки, монеты прорвали бумагу и покатились по паркету: отец стоял в дверях залы, и такая жадность написана была на его лице, что Маргарита испугалась.
- Что это вы здесь делаете? - проговорил он, поглядывая поочередно то на свою дочь, окаменевшую от страха, то на молодого человека, сразу выпрямившегося, хотя, впрочем, само пребывание его около колонки было достаточно красноречиво.
С каким-то ужасным звоном падали червонцы на паркет, что-то зловещее чудилось в том, как они катились по полу.
- Я не ошибся,- сказал, усаживаясь, Валтасар,- мне послышался звон золота...
Он был не менее взволнован, чем молодые люди, сердца которых так бились в унисон, что их биение слыша- лось, как удары маятника, среди глубокого молчания, сразу воцарившегося в зале.
- Благодарю вас, де Солис,- сказала Маргарита Эммануилу, бросая на него взгляд, который означал: "Помогите мне спасти эти деньги".
- Как! Это золото...- вмешался Валтасар, бросая то на дочь, то на Эммануила страшный испытующий взгляд.
- Золото принадлежит господину де Солису, который был так добр, что ссудил его мне, чтобы можно было уплатить сполна все наши долги,- ответила Маргарита.
Де Солис покраснел и собирался уйти.
- Постойте,- сказал Валтасар, за руку удерживая его.- Не скрывайтесь от моей благодарности.
- Вы мне ничего не должны. Деньги принадлежат вашей дочери, она берет их у меня взаймы под свои земли,- сказал он, взглянув на возлюбленную, которая поблагодарила его неприметным движением ресниц.
- Этого я не допущу,- сказал Клаас, взяв перо и лист бумаги со стола, за которым обычно писала Фелиция.
И, обернувшись к изумленным молодым людям, он спросил:
- Сколько здесь?
Страсть сделала Валтасара хитрее самого ловкого плута-интенданта: он уже готов был завладеть деньгами. Маргарита и де Солис замялись.
- Сочтемте,- предложил Клаас.
- Здесь шесть тысяч дукатов,- заметил Эммануил.
- Семьдесят тысяч франков,- сказал Клаас. Взгляд Маргариты придал ее возлюбленному мужества.
- Ваше обязательство ценности не имеет,- сказал он, весь дрожа,простите мне это чисто техническое выражение: нынче утром я ссудил вашей дочери сто тысяч франков, чтобы выкупить векселя, которые вы были не в состоянии оплатить, значит и мне никаких гарантий вы дать не могли бы. Все сто семьдесят тысяч франков принадлежат вашей дочери, которая может располагать ими, как ей угодно, но я даю их взаймы, только взяв с нее обещание подписать закладную на ее долю в землях Вэньи, в тех угодьях, где недавно вырублен лес.
Маргарита отвернулась, чтобы скрыть выступившие у нее на глазах слезы,она знала, каким чистосердечием отличался Эммануил. Воспитанный своим дядей в самом суровом соблюдении добродетелей, предписываемых религией, молодой человек особенно опасался лжи; вручив Маргарите свою жизнь и сердце, он жертвовал теперь и своею совестью.
- Прощайте,- сказал ему Валтасар.- Я думал, вы больше доверяете человеку, который смотрит на вас как на сына...
Эммануил обменялся с Маргаритой печальным взглядом. Марта пошла проводить его и запереть дверь на улицу. Когда отец и дочь остались одни, Клаас сказал дочери:
- Ты любишь меня, не правда ли?
- Бросьте ваши уловки, папенька. Вы хотите денег? Их вы не получите.
Она стала собирать дукаты, отец молча помогал ей поднимать их с полу и пересчитывать, Маргарита приняла его помощь без малейшего недоверия. Когда две тысячи дукатов были сложены в столбики, Валтасар сказал с отчаянием:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69