Вторая видно подошла к концу происшествия, и рассказывала теперь, что парень избивал мужика. Меня она почему-то называла исключительно «рэкетиром». Милиционеры так ничего и не поняли, зато к ним заходили все новые коллеги, а один даже, опытным глазом глянув на обезьянник, объявил с порога: «Ого, утро, а уже пьяного задержали. А этого парня за что? Вор?»Наконец из обезьянника выволокли мужика и брезгливо обыскали, стараясь не испачкаться в крови. В его карманах нашли очки, семь рублей денег и видеокассету «Немецкие танки». Вот это последнее как раз очень не понравилось милиционерам.– Танками интересуетесь, сволочь? – спрашивали они его, почему-то на «вы» – наверно так полагалось по инструкции.Затем мужика отправили обратно и вывели меня.– Что это у тебя с руками? – спросил милиционер, снимая наручники.– А что такое? – внутренне торжествуя, осведомился я.– Холодные как резиновые – протез что ли?– Да нет, я просто умер сегодня утром.– Нежилец. – сочувственно ахнули милиционеры и две тетки-свидетельницы. – А что же с тобой случилось, парень?– Авария. Умер сегодня в больнице, вот ехал прощаться с однокурсниками…– Так что же ты сразу не сказал! – нестройным хором произнесли милиционеры, – У тебя и так времени мало, а мы тебя задерживаем!– Братушка, прости меня, козла! – засипел мужик из обезьянника.– Можно идти? – спросил я.– Конечно, иди, извини что так получилось. – сказали вразнобой трое милиционеров, а четвертый добавил, – Стой, погоди, дай руку, я еще раз гляну.– Да ладно, Леха, что и так не видно, что нежилец? – возмутились милиционеры.– А кто его знает, может прикидывается. Проверить полагается. – ответил Леха, рассматривая мою ладонь. – Вроде нежилец. Фамилия-то твоя как? Паспорта нету?– Леха, какой паспорт у нежильца? – возмутились остальные. – Не гневи Бога, помрешь – тебя так гонять будут. Иди, иди, парень. – кивнули они мне.– Ладно, иди. Сумку свою не забудь. – кивнул Леха и погрозил кулаком в сторону обезьянника, – А ты, мразь, нам за паренька ответишь!– Ну вы его все-таки не очень… – неопределенно сказал я, было жалко мужика.– Разберемся! – грозно заявили милиционеры.Я вышел из отделения. Народу уже не было, видно поезд все-таки тут появлялся. Пока я устанавливал часы, пришел следующий, и я поехал в институт. * * * В институте как раз был большой перерыв, наши ушли обедать. Я решил не появляться в буфете, а поднялся в пустую аудиторию, где после перерыва начнутся занятия, и сидел там, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Все-таки я еще наверно не успел до конца осознать случившееся. Но даже сейчас родные стены института вызывали необыкновенную торжественную грусть. Когда бываешь тут каждый день – все обыденно и привычно. Но сейчас, когда жизнь остановилась, я испытывал совершенно другие чувства – каждая мелочь имела значение, каждая деталь была крайне важна и безумно самобытна. Хотелось впитать в себя навсегда каждую трещинку в штукатурке на потолке, каждую надпись на столах, и даже глупый узор линолеума под ногами. Как живые, перед моим внутренним взором, прошли вереницы лекций, которые я прогулял за три года, и мне было не то, чтобы стыдно, но просто жалко, что эти лекции, казавшиеся такими скучными и принудительными, прошли мимо меня.В коридоре раздались голоса, и вошли Ольга, Коляныч и Аганизян.– Здоров, Аркад! – завопил Аганизян, – Ты чего опять вторник первую пару гуляешь? Косач снова перекличку делал. Тут такой прикол был, мы так ржали – прикинь, сидим мы все, а Косач опаздывает, но дверь открыта, и Ольга вдруг вслух так громко произносит… – Аганизян вдруг осекся, – Аркад, ты чего такой… Чего такой бледный-то?– Артем, я вчера разбился на машине. – произнес я в наступившей тишине, и сам почувствовал, что от жалости к себе на глаза наворачиваются слезы.Ольга с ужасом охнула и села на стул. Коляныч на миг прикрыл глаза и лицо его вытянулось.– Аркад, как же… Как же ты… Мы… – Колянычу явно не хватало слов.– Да все нормально, ребята, я пришел проститься… – тихо произнес я.Ольга заплакала, достала из сумочки кружевной платочек и трогательно прижала к носику.– Я просто не знаю что сказать. – сказал Аганизян и потупился.Воцарилась пауза. Вошли, переговариваясь, Аленка, Игорек, Шуршик и Глеб.– Что вы сидите такие упадочные? Контрольная будет что-ли? – провозгласил Глеб.– Аркашка… – всхлипнула Ольга, указав в мою сторону платочком.Коляныч и Аганизян молчали, потупившись. Глеб глянул на меня и сразу отвел взгляд – он понял.– Когда? – спросил он бесцветным голосом.– Вчера на кольцевой, на машине разбился. Везли компьютеры по работе, врезались. – ответил я.– Аркадий… – Глеб сделал паузу. Я подумал, что он сейчас скажет что-нибудь вроде «мы тебя никогда не забудем», но он сам понял банальность этих слов, – Да в общем что тут говорить…Снова воцарилась тишина. Аленка всхлипнула и осторожно вышла обратно в коридор.Тут вошла Антонина Макаровна, положила свой неизменный саквояж на преподавательский стол и оглядела всех поверх очков.– Готовы? Рассаживайтесь, сейчас начнем. – она неуклюже, по-утиному, развернулась на одном месте, оглядела доску и произнесла скрипуче, – Галкин, сходи за мелом на вахту, а то от безделья совсем засохнешь и пылью покроешься. Если ты думаешь, что я буду принимать лабораторные в последний день перед экзаменом, то ты очень ошибаешься. Кстати это же относится к Кольцову и Альтшифтеру.Я с готовностью поднялся и вышел. Когда я возвращался с мелом, то услышал приглушенные голоса, но когда вошел в аудиторию все смолкло и снова наступила тишина. Уже все были в сборе. Я положил мел на стол и вернулся к себе за дальнюю парту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14