— И она обвела взглядом стены домика.
— А что бы ты ответила, если бы я сказал: «Морган, давай проведем вместе две недели в горах?»
— Ну, я бы…
— Да ты бы нашла двести причин, почему мы не можем уехать.
— Но зачем ты мне заткнул рот, и завязал руки, и сорвал платье?
— Рот завязать было необходимо, иначе бы ты кричала всю дорогу, а мне не хотелось, чтобы ты сорвала голос, — и он улыбнулся, и на щеках у него показались глубокие ямочки. — А снял я с тебя платье потому, что очень хочу тебя. Я ведь в душе пират, похититель и развратитель юных девиц вроде тебя. — И он снова пощекотал ее своей бородой.
— Сет, — она смеялась, — но теперь ты развяжешь мне руки?
— Нет.
— Нет?
— Нет, пока тебя не вымою. От тебя пахнет хуже, чем от работников в амбаре.
— Сет!
— Я действительно так думаю. Если бы сюда заявился медведь, он принял бы тебя за медведицу.
— Эй ты! — И она попыталась связанными руками ударить его. — Ну почему ты не романтический влюбленный, какие описываются в литературе?
— А какого бы ты предпочла? С бурным темпераментом, который бы швырнул тебя на землю и немедленно взял, или коленопреклонного, целующего ручки?
— Ну, не знаю…
— Ну, признайся, моя Джиневра, ведь я твой Ланселот.
И она опять хихикнула:
— Но, сэр, правила благородного, романтического поведения запрещают рыцарю говорить прекрасной даме, что от нее скверно пахнет.
— Милая моя, но, может быть, «милая» не то слово… Любовь моя, хочешь верь, хочешь нет, но я все еще тебя люблю… хотя от прекрасных, царственных дам так не пахнет, они регулярно моются.
— Ну что ж, мой прекрасный рыцарь, может быть, вы отведете меня в туалетную комнату с ванной, где я могла бы помыться?
Сет бесцеремонно столкнул ее с колен, подошел к двери и распахнул ее настежь.
— Ванна вас ожидает.
— Но снаружи холодно. Давай нагреем здесь воды.
— Я захватил большой кусок душистого мыла и весь его истрачу на твое прекрасное тело.
— Это замечательно! Но я взрослый человек и сама сумею вымыться.
Его глаза просто пожирали ее.
— Да, я вижу, что ты взрослая, и именно поэтому сам хочу тебя помыть. И если ты не хочешь, чтобы я сию минуту набросился на тебя, быстро выбирайся наружу, чтобы я немного поостыл.
Она заколебалась.
— Хотя нет, нет, не беспокойся. Если ты не вымоешься, то будешь в совершенной безопасности.
И она поспешила выйти на холодный горный воздух, бросив на него сокрушительный взгляд.
У края горного потока она взглянула на него.
— Как насчет этого? — и протянула связанные руки.
Он достал было нож.
— Нет, — сказал он, подумав, и опять его спрятал.
— Сет, руки болят.
Взгляд его смягчился, но только на секунду.
— Нет, я тебе не верю. Вспомни, что ты моя пленница. А многие мужья и кляп бы оставили во рту.
— Сет!
— Если ты не поторопишься в ванну, ты замерзнешь насмерть. Вот только не знаю, как мне-то быть? Не хочется портить такие замечательные сапоги. Ага! Прекрасная мысль!
Он молниеносно скинул одежду и сапоги, и она успела лишь мельком взглянуть на его великолепное тело, потому что он схватился за веревку, которой были связаны руки, и потащил ее в воду.
— Пойдем, пленница.
У нее дух захватило, такая студеная была вода.
— Ой как холодно!
— Ничего, все будет хорошо, скоро согреешься.
И он начал растирать ее мылом и мелким песком, предусмотрительно захваченным с собой. Он тер изо всех сил, всю сверху донизу, и ей казалось, что сейчас он сдерет с нее кожу. Она умоляла тереть потише, но он не слушал. Потом он омыл ее водой и снова стал намыливать, на этот раз бережнее и нежнее. Но вдруг перестал и начал намыливаться сам.
— Ты не смоешь с меня мыло?
Ни слова не говоря, он привлек ее к себе. Мыло не мешало и даже доставляло приятное ощущение Они потерлись друг о друга, губы их сомкнулись Морган связанными руками дотронулась до него там, внизу, и у него перехватило дыхание. Поцелуи становились все жарче.
Сет быстро отстранился, подбежал к одежде, вынул нож и перерезал веревку, стягивавшую ей руки. Он нежно опустил ее на зеленую траву у потока.
Неистовство овладело обоими, так долго они сдерживали свои желания. Когда первый порыв был утолен, они прильнули друг к другу. Их сердца стучали вместе, громкое дыхание заглушило все остальные звуки.
Морган вдруг почувствовала себя свободно и легко, она даже не подозревала, какое напряжение тяготило и сковывало ее все это время.
Они лежали бок о бок, не дотрагиваясь друг до друга, и молчали. Сгущались сумерки, и в небе загорались звезды.
— Знаешь, когда нас через много веков найдут здесь замерзшими, ученые будут недоумевать, что это за белая штука покрывает наши тела. Давай смоем пену. И я умираю с голода. А когда поем, хочу все начать сначала.
— То есть опять завязать мне глаза и заткнуть рот? — поддразнила она его. — А что это было такое тяжелое, что ты тогда на меня набросил? Я думала, что у меня шея переломится.
— Тяжелое? — удивился он и рассмеялся. — Да это был просто-напросто плед.
— Нет, это был не плед. Мне показалось, что я сейчас задохнусь до смерти.
— А сейчас тебе угрожает другая смерть — ты замерзнешь, если мы сейчас не бросимся в воду.
И они быстро смыли с себя мыльную пену. И потом вместе вытерли ее роскошные волосы.
Потом Сет схватил ее в охапку и потащил в дом.
— То тебя не заставишь мыться, а то не вытащишь из воды.
Они вошли в дом, и он прижал ее к себе:
— Я тебе когда-нибудь признавался в любви?
— Никогда.
— Ни разу?
— Ни одного-единственного раза.
— Ну и хорошо, потому что я тебя не люблю. Я тебя боготворю. Ты… моя… жена… Да, моя жена, Морган, — сказал он серьезно. — А ты ко мне что-нибудь чувствуешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122