Вскоре отряд добрался до места. Лодки тотчас уложили на землю, и воины, усевшись в них, принялись «насухую» упражняться в гребле. У некоторых получалось неплохо, другие же то и дело сбивались с ритма, особенно когда поворачивали к гулявшему рядом Лопатину по три, а то и по четыре глазных стебля. В отличие от гэбэшника, им не грозило почти мгновенное окоченение в случае, если лодка перевернется и выбросит седоков в ледяную воду, бурлящую в Каньоне Йотун. С другой стороны, опять же в отличие от него, никто из самцов не умел плавать.В том, что многие скармеры утонут при переправе, Лопатин не сомневался. Понимали это и Хогрэм с Фральком. Последний, видимо, понял раньше всех, потому что уже давно отобрал для своей лодки лучших гребцов. Не додумайся он сам, Лопатин посоветовал бы ему сделать это, поскольку в той же лодке предстояло плыть и ему. Когда дело касается спасения собственной шкуры, все разумные существа мыслят одинаково.Рев потока доносился со стороны каньона с утра, но где-то на середине пути Лопатин так свыкся с ним, что перестал обращать на него внимание. Точно так же в Москве он игнорировал уличный шум. Но теперь, стоя неподалеку от ущелья, ему удалось различить в общем гуле зловещий скрежет льдин. Если лодка наткнется на одну из них, то и лучшие гребцы не спасут.Мысль об этом только укрепилась, когда Лопатин осторожно глянул вниз с края каньона и сквозь кружащий над ним снег увидел здоровенные куски льда, несомые бурным потоком.Лопатин поспешно отошел от края и поискал глазами Фралька. Тот в данный момент был всецело поглощен надзором за подготовкой к спуску лодок на воду. Бригады самцов начали работу над разравниванием и расширением тропы еще до начала наводнения, но даже сейчас она не была абсолютно гладкой и достаточно широкой. Крутой, и обледенелой, это да. Спуск лодок с воинами на воду представлялся Лопатину дельцем весьма нелегким. Впрочем, это забота Фралька, а не его.Старший из старших проявил себя неплохим организатором. Самцы, тянущие лодки на веревках, сменяли друг друга с почти балетной точностью. Но самое главное — доставка лодок непосредственно к воде — было еще впереди.Но и в выполнении этой задачи Фральк оказался на высоте. Больше ориентирующийся в электронике, чем в механике, Лопатин все же по достоинству оценил творческое решение старшего из старших: приблизившись к краю каньона, самцы-«тащилыцики» мигом превращались в «держальщиков», заходя сзади лодок и придерживая их, чтобы они не устремлялись вниз быстрее, чем требовалось.Лопатин вытащил «никои» из чехла и быстро сделал несколько снимков. Он хотел взять с собой единственную на «Циолковском» видеокамеру, но Толмасов не разрешил. В общем-то, правильно сделал: дорогостоящая японская игрушка могла погибнуть при переправе или же на восточной стороне ущелья, где передряг будет достаточно.Понаблюдав за спуском еще несколько минут, гэбэшник понял, что сравнение с балетом здесь, пожалуй, не совсем верно. Скорее, такая математическая слаженность напоминала о показательных выступлениях гимнастов-комсомольцев во время праздничных торжеств на Красной площади— Олег Борисович, тебе пора бы уж и вниз спуститься, а не глазеть здесь без толку, — заметил Фральк, повизгивая от волнения.Лопатин почувствовал, что краснеет, хотя к лицу то и дело липли хлопья снега.— Ты прав, старший из старших. Прошу прощения, — сказал он и начал осторожно спускаться по склону, всякий раз тщательно прощупывая почву шипованными подошвами сапог, которые надел вместо валенок.— Эй, осторожнее там! — орал на самцов Фральк, неутомимый и строгий, как милиционер-регулировщик на Калининском Проспекте. — Смотри не запутай веревки, ты, порождение артритного элока!Спускаться становилось все труднее, и Лопатин впервые позавидовал минервитянам с их шестью ногами. Скармеры цеплялись когтями за крошечные трещины и, даже упав, успевали ухватиться за что-нибудь одной из шести рук.Мимо, едва не задев гэбэшника, пронесся Фральк.— Нет, идиоты! Не отпускайте веревки! Не отпускайте, — крикнул он, теперь уже обращаясь к самцам, добравшимся до конца тропы и собиравшимся спустить первую лодку на воду.Слишком поздно. Лодка уже устремилась вниз по течению. Провинившиеся воины опасливо поглядывали на нее и на старшего из старших, который не замедлил обрушить на них поток проклятий. Лопатин тихонько рассмеялся. Он не понял и половины из того, что орал Фральк, но интонацию узнал сразу — так в армии сержант-старослужащий поливает матерщиной солдата-первогодка.Спускаясь, гэбэшник поравнялся с самцом, шагавшим по крутой тропе неторопливо и твердо. Явно ветеран: шкура разукрашена бледными шрамами, копье и щит — старые и тусклые, а не блестящие, как у большинства скармеров.— Именно я, Джуксал, учил этого мальчишку боевому искусству, — неожиданно обратился он к Лопатину. — Он даже говорит сейчас, как настоящий воин, верно?— Да. Как воин-вождь.— Именно я обучил его всему, — повторил Джуксал, хвастливый, как любой старый рубака. Когда Лопатин был моложе, то слышал массу разных историй о войне с фашистами от старика-соседа по лестничной площадке. Гэбэшнику чем-то нравился этот дед, любитель кефира и домино, но к россказням его он относился с профессиональным цинизмом — почти сплошь вранье.Сейчас он вспомнил, как старик, побывавший под Сталинградом — о чем, кстати, свидетельствовала медаль, — делился с ним воспоминаниями об исторической битве: «Хреновей всего пришлось, когда немцы прижали нас к Волге… Из-за ледохода сидели без боеприпасов и провианта. Оно и понятно — как с другого берега доберешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116