почему наступающие не прорвали фронт в первый же день и сразу же не отсекли Марнский выступ? Мы уже заметили, что французы могли собрать все наличные танковые части в решающем секторе наступления, а именно на участке фронта 10-й армии - мера, которая дала бы этой армии возможность нанести куда более мощный удар по основной оси на плато южнее Суассона. Но чтобы ускорить темп атаки в целом и чтобы французы могли более эффективно развить свой успех, требовалось нечто большее. Проблема была в том, что скорость атаки бронетанковых сил жестко определялась передвижением других родов войск: пехоты, которая продвигалась вперед медленно, оказываясь под огнем пулеметов, спрятанных в укрытиях, и французской артиллерии с ее методически ползущим огневым валом и сменой позиций - операция, при гужевом транспорте требующая нескольких часов. Тем временем танки должны были ждать, находясь в пределах досягаемости постоянно усиливающегося огня обороняющихся. Пока сохранялось такое положение вещей, французы могли успешно вклиниваться в оборону, но не могли совершить полноценного прорыва, а в то же время обороняющиеся всегда имели возможность закрепиться на новой позиции. Это означало, что французы должны были всякий раз начинать атаку заново, причем не готовясь к ней заранее, и элемент внезапности исчезал совершенно. А при том, как обстояли дела в 1918 году, у танковой поддержки не было и шансов на будущее, поскольку танковые части были измотаны в первый же день сражения. Еще одним следствием такой тесной связи танков и пехотных частей было то, что только часть машин вообще попала в бой; в случае с 10-й армией это касается 223 танков из 343 имеющихся в наличии; 120 машин были прикреплены к самым задним пехотным цепям и резервам и оставались в полнейшем бездействии. Несомненно, французы достигли в сражении 18 июля тактических успехов, но они далеко не использовали весь потенциал нового оружия, слагаемыми которого являются скорость, защитная броня и огневая мощь.
Последующие атаки французов не представляли собой ничего особенно нового. Несмотря на потерю 102 танков, к 19 июля 10-я армия имела 241 танк, но в бою участвовало только 105 машин. 20 июля были введены в бой 32 танка, 21 июля - 100 и 23-го - 82. За период между 18 и 20 июля 10-я армия потеряла общим числом 248 танков, и по крайней мере 112 из них от артиллерийского огня. «Независимо от ее дальнобойности, артиллерия оказалась основным противником танков. Успех в бою существенно зависел от защиты против вражеских орудий» (Dutil. Les Chars d'assaut. Paris, 1919).
Давайте теперь подведем итог событиям августа 1918 года. В начале месяца французские бронетанковые части состояли из 10 батальонов Chars legers и 8 группировок средних танков («шнейдер» и «сен-шамон»).
Немцы, отразив попытку прорыва французов, оттянули участок линии фронта за реку Вель. До того как прибыли туда, они понесли тяжелые потери, храбро сражаясь в арьергардных боях.
Германское высшее командование надеялось, что вражеский альянс исчерпал свою наступательную мощь и что жестоко потрепанным немецким дивизиям будет дарована в ближайшем будущем хотя бы небольшая передышка. Из исторических источников неясно, извлекли ли немцы соответствующие уроки из битвы при Суассоне и распространили ли их, следуя своему обыкновению, без промедления и на другие участки фронта. Точно так же, как и раньше, заградительный огонь подразделялся на «огонь с дальней дистанции», «огонь с ближней дистанции» и «огонь на уничтожение» по установленному или предполагаемому участку сосредоточения сил противника. Но, как уже продемонстрировала битва под Камбре и совсем недавно под Суассоном, такой заградительный огонь оказался совершенно бесполезен против внезапной танковой атаки. Эти два сражения, а также успешная оборонительная битва на Эне показали, что реально уничтожить танки мог только прицельный огонь батарей с открытых позиций - прямой наводкой из тяжелых орудий по ясно видимой цели, выбранной индивидуально. И все-таки в начале августа ни способ размещения орудий, ни метод ведения стрельбы еще не изменились коренным образом.
То же самое происходило во 2-й армии, которая удерживала самый западный участок немецкого фронта под Амьеном. В августе 1918 года все дивизии передовой, несмотря на их ослабленную боевую мощь, были уплотнены в единое, глубоко эшелонированное формирование. Опорные пункты отсутствовали практически полностью, и артиллерия была размещена там, где для противотанковой обороны она была бесполезна. В результате танки противника смогли провести атаку, не столкнувшись со сколько-нибудь серьезными препятствиями в виде оборонительных позиций, искусственных или естественных заграждений или артиллерийского огня.
Мы не должны пи в коей мере упрекать немецкую пехоту за то, что она не укрепила свои позиции после крупномасштабного весеннего наcтупления, завершившегося 24 апреля. С одной стороны, дело было в том, что немцы цеплялись зa надежду рано или поздно возобновить наступление, с другой стороны, это было результатом истощения и недостаточной численности большинства передовых частей 2-й армии. Однако первой и главнейшей причиной был нескончаемый ураган снарядов, который превращал рытье окопов в дело чрезвычайно трудное, требующее больших жертв и разрушал большую часть работы, как только она заканчивалась. Вдобавок обширные участки фронта были потеряны в бесконечных сражениях, так что противник на самом деле еще и получал выгоду от всех стараний, которые немцы вкладывали в строительство опорных пунктов. Виллер-Бретонне и Амель тому примеры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95