– Да, мы его увидели, и хан послал меня узнать, что за люди там.
– А куда вы направляетесь?
– На юг. Мы идем в область Зинна.
– Это же персидская территория!
– Да. У наших друзей там праздник, и мы приглашены.
Такая ситуация мне тоже уже встречалась. У этих беджат действительно резиденция на берегах Куру-Чая и у развалин Кизель-Караты, то есть вблизи Кифри; но этот город лежит далеко на юго-запад от нашего сегодняшнего лагеря, в то время как Зинна лежит в том же направлении, на треть этого расстояния ближе. Зачем беджат понадобилось делать такой крюк, а не идти прямо из Кифри в Зинну?
– Что вы здесь, на севере, делаете? – спросил я. – Зачем вдвое удлинили свой путь?
– Затем, чтобы не проходить по землям паши Сулеймании, он ведь наш враг.
– Но ведь и это его земля!
– Здесь он никогда не бывает. Он знает, что мы идем, и надеется обнаружить нас на юг от своей резиденции.
Это звучало вполне убедительно, хотя полного доверия к его словам я не испытывал. Я сказал себе, что встреча беджат нам на руку. Под их защитой мы можем добраться беспрепятственно до Зинны, а уж там нам нечего опасаться.
Турок прервал мои мысли вопросом:
– Господин, ты меня отпустишь? Я ведь вам ничего плохого не сделал!
– Ты делал лишь то, что тебе приказывали. Свободен. Он облегченно вздохнул.
– Благодарю тебя, господин. Куда направлены головы твоих лошадей?
– На юг.
– Вы идете с севера?
– Да, мы идем из земель курдов тиджари, бервари и халдани.
– Тогда вы мужественные люди. А к какому племени вы принадлежите?
– Этот мужчина и я – эмиры из Франкистана, а остальные – наши друзья.
– Из Франкистана! Господин, может, пойдем вместе?
– А твой хан подаст мне руку дружбы?
– Конечно. Мы знаем, что франки великие воины. Я могу пойти и известить его о вас?
– Иди и спроси у него, примет ли он нас.
Он поднялся и убежал. Мои спутники выразили свое согласие с моим решением, а особенно Мохаммед Эмин.
– Эфенди, – сказал он, – я много слышал о беджат. Они живут в постоянных стычках с джабурами, обейдами и бени-лам и потому могут быть нам полезными. И, тем не менее, нам лучше не говорить, что мы хаддедины, пусть они остаются в неведении.
– Во всяком случае, нужно сохранять осторожность, ибо мы еще не знаем намерения хана. Подведите коней поближе и приготовьте оружие, надо быть готовыми ко всему!
Беджат советовались очень долго, поскольку, покуда они дали хоть один знак о себе, наш ягненок полностью зажарился и был разрезан. Наконец мы услышали шаги. Уже знакомый нам турок привел с собой троих товарищей.
– Господин, – заявил он, – хан послал меня к тебе. Ты приглашен к нам. Добро пожаловать.
– Так веди нас!
Мы вскочили на лошадей и последовали за ними, держа ружья наизготовку. Проехав край леса, мы так и не заметили никакого лагеря, но вот позади густых зарослей показалась обнесенная изгородью площадка, посреди которой горел большой костер. Надо признать – место было выбрано с умом.
Огонь служил не для обогрева, а для приготовления пищи. Двести темных фигур лежали поодаль в траве, а в некотором отдалении от них сидел и сам хан, который при нашем приближении медленно поднялся. Мы подскакали прямо к нему, и я спрыгнул на землю.
– Мир тебе! – приветствовал я его.
– И я приветствую вас! – Он слегка поклонился нам.
Он говорил по-персидски. Наверное, хотел этим доказать, что он действительно беджат, главное племя которого живет в Хорасане. Перс – француз Востока. Его язык гибок и благозвучен, поэтому-то и принят при дворах многих азиатских правителей. Но льстивая, раболепная сущность характера персов не оказывала на меня заметного действия, прямая честность арабов мне больше импонировала.
Остальные тоже спешились, и десятки рук потянулись с готовностью, чтобы принять наших лошадей.
Но мы не выпускали поводья из рук, ибо не знали, чем кончится эта встреча.
– Отдай им лошадей, они позаботятся о них, – сказал хан. Но мне нужны были гарантии безопасности. Поэтому я спросил по-персидски:
– Ты обещаешь, что ничего не произойдет? Он кивнул и поднял руку.
– Обещаю. Садитесь, и давайте поговорим.
Беджат забрали лошадей, только мой жеребец остался у Халефа, который лучше других знал мои вкусы и настроение. Мы подсели к хану. Пламя ровно освещало всех нас. Хан был мужчина средних лет, воинственной наружности. Но лицо у него было открытым и выразительным, а то расстояние, на котором держались его подчиненные, говорило о почтении и уважении к нему.
– Знаешь ли ты мое имя? – поинтересовался он.
– Нет, – признался я.
– Я – Хайдар Мирлам, племянник знаменитого Хасана Керкуш-бея. Слышал о нем?
– Да. Он жил вблизи деревни Дженка, на почтовой дороге из Багдада в Таук. Он был храбрый воин, но мир любил больше, чем войну, и любой беженец мог найти у него убежище.
Хан назвал мне свое имя, и этикет не позволял мне скрывать свое. Поэтому я произнес:
– Твой разведчик уже сообщил тебе, что я из франков. Меня зовут Кара бен Немей…
Прославленная восточная сдержанность не помогла ему сдержать возглас удивления:
– А! Ох! Кара бен Немей! А тогда мужчина с красным носом – эмир из Инглистана, который охотился за письменами и камнями?
– Ты о нем слышал?
– Да, господин. Ты мне назвал только имя, а я уже знаю все о тебе и о нем. Ведь маленький человечек, который держит под уздцы твою лошадь, – хаджи Халеф Омар, перед которым трепещут даже рослые мужчины?
– Ты угадал.
– А кто два других?
– Это мои друзья, они спрятали свои имена в Коран, то есть хотят остаться неизвестными. Кто тебе про нас рассказал?
– Ты знаешь такого Зедара бен Ули, шейха племени абу-хаммед?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125