Замок превратился в кровожадное чудовище.
Никто так и не исследовал до конца нижний подвал. Не было тому причин. Когда наверху убили солдата, в подвале находились часовые, но они не заметили, чтобы кто-то прошел через пролом в полу. Может быть, все же надо было обследовать подземелье? Может быть, в этих пещерах скрыто сердце замка? И именно там следует искать. Впрочем, нет. На это, пожалуй, уйдет целая вечность. Пещеры могут тянуться на многие мили, и, честно говоря, никто не рвался туда. Там царила вечная ночь. А ночь стала злейшим врагом. Только трупы могли спокойно там находиться.
Трупы... В запачканных сапогах, под смятыми простынями. Они приходили на память в самые неподходящие моменты, как сейчас, например, и не давали покоя. Весь день с момента, когда последних двух солдат уложили рядом с остальными покойниками, эти грязные сапоги вызывали ужас и сумятицу в мыслях.
Грязные, заляпанные сапоги... Почему они так тревожат его?Ворманн продолжал смотреть на полотно и не двигался.Кэмпффер сидел на койке, закинув нога на ногу, с автоматом на коленях, тщетно пытаясь унять охватившую его дрожь. Майор никогда не думал, что постоянное чувство страха может так изматывать.
Он должен выбраться отсюда!Завтра нужно взорвать к чертовой матери этот замок. Заложить фугасы и сровнять его с землей. Тогда он сможет провести воскресную ночь в Плоешти на настоящей кровати и не дергаться при малейшем шорохе и дуновении ветерка. Не трястись, обливаясь холодным потом при мысли, кто там крадется у него за дверью.
Нет, завтра, пожалуй, рано. Это может плохо отразиться на послужном списке. Его ждут в Плоешти не раньше понедельника, надеясь, что все имеющееся в его распоряжении время он использует для разрешения местной проблемы. Взорвать замок — самая крайняя мера, когда ничего другого не останется. Перевал по приказу ставки охранялся и замок был наблюдательным пунктом. И пойти на то, чтобы разрушить его, можно было лишь в крайнем случае.
За дверью раздались шаги часовых. Охрана в коридоре была усилена. Он лично распорядился. Не то чтобы майор рассчитывал, что шквальный огонь «шмайссеров» остановит убийцу. Нет. Он просто надеялся, что таинственное существо сначала займется часовыми, дав ему возможность прожить еще ночь. И часовым лучше быть настороже, независимо от усталости! Сегодня Кэмпффер заставил своих подчиненных потрудиться над разборкой стен, особенно вблизи его комнаты. Они разломали все стены на расстоянии пятидесяти футов от того места, где он сейчас сидел, и ничего не нашли. Ни тайных ходов в его комнату, ни скрытых убежищ. Ничего!
Кэмпффера еще сильней затрясло.Как и прежде, темнота и холод проникли в комнату одновременно, но Куза чувствовал себя слишком больным и слабым, чтобы развернуть коляску и встретить Моласара. У него кончился кодеин и боль в суставах стала просто невыносимой.
— Как вам удалось проникать сюда и выходить, минуя двери? — спросил профессор, просто чтобы не молчать. Он сидел лицом к тайному ходу, предположив, что Моласар появится именно оттуда. Но тот каким-то таинственным образом возник у него за спиной.
— У меня свои способы передвижения, не требующие ни дверей, ни ходов. Способы, недоступные твоему пониманию.
— Как и многое другое, — добавил Куза, не сумев скрыть отчаяния. Прошедший день был просто ужасным. Кроме непрекращающейся боли профессора угнетало сознание того, что мелькнувший утром проблеск надежды на возможную отсрочку в решении судьбы его народа оказался химерой, пустой мечтой. Он собирался договориться с Моласаром, заключить с ним сделку. Но для чего? Чтобы убить майора? Магда права,
смерть Кэмлффера лишь ненадолго отсрочит неотвратимое, а возможно, гибель эсэсовца лишь ухудшит положение. Несомненно, насильственная смерть офицера СС, присланного на строительство лагеря смерти, повлечет за собой карательные санкции против еврейского населения Румынии. А в Плоешти направят другого офицера. Может, через неделю, может, через месяц. Не все ли равно? У немцев много времени. Они выигрывают все сражения, покоряя одну страну за другой. И кажется, их невозможно остановить. А захватив все страны, они, к своему удовольствию, смогут воплощать в жизнь бредовые идеи о чистоте расы своего бесноватого фюрера.
Короче говоря, вряд ли старый калека — профессор истории в силах что-либо изменить.Но больше всего мучила мысль о том, что Моласар боится креста... боится креста.
Моласар между тем бесшумно переместился и остановился перед профессором, молча разглядывая его. «Странно, — думал старик. — Я настолько поглощен собственными мыслями и жалостью к самому себе, что не реагирую на Моласара либо начинаю к нему привыкать». Сегодня он почему-то не ощутил того ужаса, который охватывал его всякий раз при появлении монстра. Наверное, ему уже все равно.
— Мне кажется, ты можешь умереть, — без всякого предисловия заявил Моласар.
Резкость заявления вывела Кузу из состояния прострации/
— От вашей руки?
— Нет. От своей собственной.
Неужели он способен читать мысли? Куза как раз всю вторую половину дня подумывал о самоубийстве. Ведь самоубийство решило бы разом кучу проблем. Магда почувствовала бы себя свободной и, избавившись от него, могла бы скрыться где-нибудь в горах и убежать от Кэмпффера, Железной Гвардии и всех остальных негодяев. Но он не знал, как это осуществить. Да и решимости не хватало.
Куза отвел глаза.
— Возможно. Но даже если я не умру от своей руки, то скоро погибну в лагере смерти майора Кэмпффера.
— Лагере смерти? — Моласар придвинулся ближе к свету, недоуменно подняв бровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122