Они принадлежат ему, и она не имеет права от них избавляться.
Но я имею право защитить моего мужа, даже от него самого.
А сейчас это письмо и дневниковые записи терзают его душу. Если она не уничтожит их, они уничтожат Джима. Чем дольше они будут в доме, тем больше принесут ему страданий. Они, подобно раковой опухоли, будут грызть его изо дня в день, час за часом, пока от него ничего не останется. Подумать только, что с ним сделалось за одни сутки! Если так будет продолжаться, он превратится в развалину.
Она осмотрелась. Но как это сделать? Если бы только в доме был камин! Она поднесла бы спичку к бумагам и смотрела бы, как они превращаются в дым. Единственный надежный способ избавиться от них – сжечь их.
Сжечь! Завтра день вывоза мусора, готовый контейнер стоит у тротуара. Рано утром приедет грузовик, высыпет содержимое контейнера и отвезет свой груз туда, где он сжигается централизованно. Вот он, выход. Бросить эти бумаги в мусорный контейнер. Там им и место!
Кэрол нашла в кухне коричневый бумажный пакет от бакалейщика, сунула в него записи и дневник и перевязала пакет веревкой. Накинув пальто, она поспешила на улицу. Но, подняв крышку контейнера, заколебалась.
Что, если пакет порвется и один из мусорщиков, случайно увидев записи, прочитает их? Даже такая отдаленная возможность заставила Кэрол похолодеть.
А кроме того, поступать так нехорошо. Какие бы мучения ни приносили эти бумаги Джиму, они принадлежат ему.
А что, если она просто скажет ему, что выбросила их? Не достаточно ли будет этого?
Однако в таком случае надо найти надежное место, чтобы спрятать там пакет. Но какое и где?
Люк водопроводного колодца! Вот лучшее место! Внизу нет ничего, кроме труб, нескольких приступок, шлакоблоков облицовки и песка. Никто туда не заглядывал после водопроводчика, которого они нанимали два года назад починить трубу. И Джим никогда не станет искать там, потому что он вообще не будет заниматься поисками. Он поверит, что бумаги сгорели в печи для сжигания мусора. Кэрол в возбуждении обошла дом и направилась к его боковой стене. Слава Богу, что в Монро такое высокое зеркало грунтовых вод, поэтому здесь, как правило, сооружались водопроводные колодцы, а не водосборы. Она присела на корточки и пошарила между двумя рододендронами, стараясь нащупать ручку деревянной крышки, закрывающей люк над колодцем. Колодец был небольшим, примерно в ярд шириной и только в пол-ярда высотой. Она ухватилась за ручку, подняла крышку, быстро опустила пакет внутрь и вернула крышку на место.
Здесь, подумала она, выпрямляясь и отряхивая руки, никто не прочитает их, кроме жуков.
Прелесть этого плана заключалась в том, что, после того как Джим взорвется и поднимет шум насчет потери документов, он сможет в конце концов примириться со своим происхождением; и вся эта история канет в прошлое. Дневники больше не будут стоять у него перед глазами каждый день, не будут терзать его душу, вызывать беспокойство и чувство незащищенности. И когда он придет в норму – а Кэрол знала, что с ее помощью так и случится, – и все увидит в правильном свете, тогда, может быть, через пару лет, она вернет ему записи. К тому времени их содержание не будет для него новостью, и он отнесется к ним спокойнее.
Зябко ежась от холода, она поспешила обратно к входной двери. Завтрашний день будет тяжелым – ей придется солгать ему, как она задумала, но, когда буря стихнет, они начнут жизнь сначала.
Теперь все будет в порядке.
2
Джерри Беккер видел, как Кэрол вернулась в дом.
Что, черт возьми, все это значит?
Сначала она вышла с каким-то свертком, шла крадучись, затем обогнула дом и подошла к боковой стене, встала на колени в кустах и вернулась без свертка.
Какой-то бред!
Но какой-то бред мог быть как раз тем, чего ждал Джерри. Жена Стивенса явно что-то прятала. Но от кого? От мужа? Или от налоговой службы? От кого?
Джерри подождал несколько минут, пока не увидел, что свет в доме погас. Он улыбался. Пусть парочка в доме крепко заснет, а тогда он примется за поиски. Джерри умел искать и находить.
Ждать осталось недолго.

Глава 13
1
Среда, 6 марта
Джим проснулся с ощущением скованности, душевной боли и тошноты, как будто Чарли Уаттс использовал его затылок вместо турецкого барабана. В понедельник ночью он ни на минуту не сомкнул глаз. Он так старался заснуть – свернулся в клубок под одеялом и надеялся, что задремлет, проснется попозже и обнаружит, что все происшедшее ему просто приснилось. Но сон не шел. И он лежал здесь в темноте, напряженный и скованный; мысли в голове лихорадочно сменяли одна другую, а желудок сжимался в тугой тяжелый узел, пока не рассвело и его не позвала Кэрол. Только усталость и несколько уколов снотворного дали ему возможность поспать прошлой ночью. Но он совсем не чувствовал себя отдохнувшим.
Это никуда не годится. Ему нужно взять себя в руки. Он терпеть не мог жалеть самого себя, но ощущал, что готов ныть и плакаться на судьбу.
Но, черт побери, он имел право чувствовать себя страдальцем! Он пытался выяснить, кем были его родители, и обнаружил, что их у него не было. И еще хуже то, что он сам неизвестно кто.
Я – не я, я – частица кого-то еще!
Мысль об этом тяжелым грузом давила ему на грудь, вызывала спазм в желудке.
Почему? Почему я? Почему у меня нет матери и отца, как у всех остальных? Неужели я требую слишком многого?
Все оказалось таким чертовски нереальным!
Он прищурился от ярких лучей утреннего солнца, лившихся через окно. Часы показывали начало девятого. Почти машинально он потянулся за записями.
Их не было!
Он мог поклясться, что оставил их здесь, сбоку, на кушетке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109