а стоявший рядом молодой рабочий снимал со шпульки готовые штуки. Тем временем другой рабочий, по виду ровесник Клайда, стоя в восточной стороне подвала, одним концом прикреплял штуку еще влажной ткани к движущимся крючкам и следил, чтобы она постепенно и аккуратно разматывалась во всю длину и ложилась на сушилку; как только одну штуку снимали с сушилки, к крючкам прикрепляли новую.
Посреди подвала, между каждыми двумя рядами чанов, стояли огромные вертящиеся сепараторы, или выжималки, — сюда полотно клали после того, как его вынимали из чанов, где оно мокло не менее суток. Механические выжималки отделяли почти всю влагу, — столько, сколько можно удалить центробежным движением машины, — и лишь после этого штуки развешивались на сушилках для окончательной просушки.
Вначале до сознания Клайда дошли чисто физические свойства этого помещения: шум, жара, пар, напряженная работа мужчин и мальчиков, стоявших у машин. На всех рабочих были только рубашки без рукавов, старые стянутые поясом штаны и парусиновые туфли на резиновой подошве, надетые на босу ногу. Очевидно, одеваться так заставляли вода, жара и сырость, царившие в помещении.
— Вот это и есть декатировочный цех, — заметил Уигэм, когда они вошли.
— Правда, здесь не так приятно, как в других цехах фабрики, но именно здесь начинается производственный процесс. Кемерер! — позвал он.
К нему подошел невысокий коренастый широкогрудый человек с бледным полным лицом и белыми мускулистыми руками, одетый в грязные, измятые штаны и фланелевую рубашку без рукавов. Он держался так же подобострастно и почтительно в присутствии Уигэма, как сам Уигэм в присутствии Гилберта.
— Это Клайд Грифитс, двоюродный брат Гилберта Грифитса. Я говорил вам о нем на прошлой неделе, помните?
— Да, сэр.
— Он будет сначала работать здесь. Приступит завтра утром.
— Слушаю, сэр.
— Внесите его имя в табель. Он будет работать в обычные часы.
— Слушаю, сэр.
Мистер Уигэм, как заметил Клайд, держал голову выше и говорил решительнее и авторитетнее, чем до сих пор. Теперь он казался начальником, а не подчиненным.
— Работа здесь начинается в половине восьмого, — продолжал он, обращаясь к Клайду. — Но все рабочие приходят хотя бы минут на десять раньше, чтобы было время переодеться и подойти к машинам. А теперь, если хотите, мистер Кемерер покажет вам, что вы должны делать завтра. Это сбережет немного времени. Но можете отложить на завтра, если хотите. Это не имеет значения. И вот что: если по дороге отсюда вы подойдете примерно в половине шестого к главному входу, — знаете, где сидит телефонистка, — я пришлю туда миссис Брейли; она укажет вам, где можно снять комнату. Я сам не могу быть в это время, но вы просто спросите у телефонистки, где миссис Брейли, она будет знать. А теперь мне надо идти, — прибавил он и, кивнув на прощание, быстро пошел к выходу.
— Очень вам благодарен, мистер Уигэм… — начал вслед ему Клайд.
Вместо ответа Уигэм махнул жилистой рукой и прошел между чанами к двери. И как только он вышел, мистер Кемерер, все еще нервничая, почтительно начал давать объяснения:
— Насчет своей работы вы не беспокойтесь, мистер Грифитс. Надо будет только притащить сверху отрезы, с которых вы завтра начнете. Но лучше наденьте какой-нибудь старый костюм, если у вас найдется. Такое платье не годится здесь. — И он посмотрел на элегантный, хотя и недорогой костюм Клайда.
В его обращении с Клайдом, так же как перед тем в обращении Уигэма, странно смешивались неуверенность и робость, крайняя почтительность и некое затаенное сомнение, которое могло разрешиться лишь с течением времени. Очевидно, здесь немало значило быть Грифитсом, даже если этот Грифитс — только двоюродный брат и, может быть, не очень приятен своим могущественным родственникам.
В первую минуту, взглянув на этот подвал, так непохожий на все, о чем он мечтал и что надеялся найти на фабрике дяди, Клайд готов был возмутиться. Не в такую компанию он рассчитывал попасть, — люди, работавшие здесь, сразу показались ему гораздо более грубыми и примитивными, чем служащие в «Юнион клубе» или в отеле «Грин-Дэвидсон». А главное, они казались ему приниженными, скрытными, невежественными — просто машины какие-то! Клайд заметил, что, когда он вошел сюда с Уигэмом, рабочие притворились, будто не смотрят в их сторону, а на самом деле все время недоверчиво и подозрительно наблюдали за ними. И к тому же вид их жалкой одежды разом нанес смертельный удар его мечте о том, что, работая на фабрике, он сможет стать изысканнее. Какое несчастье, что он ничему не обучался и не может теперь работать где-нибудь наверху, в конторе!
Он шел за Кемерером, и тот объяснял ему, как отрезы ткани укладывают на ночь в чаны для вымачивания, как работают выжималки, сушилки. Затем Клайду было сказано, что он свободен.
Было только три часа. Через ближайшую дверь Клайд вышел на улицу и поздравил себя с поступлением на службу в столь солидное предприятие. Но сумеет ли он удовлетворить мистера Кемерера и мистера Уигэма? Вдруг нет? Вдруг он не сможет вынести все это? Дело совсем не легкое. Ну что же, думал он, в самом худшем случае можно вернуться в Чикаго или, скажем, поехать в Нью-Йорк и найти там работу.
Но почему Самюэл Грифитс не соизволил его принять? Почему Гилберт Грифитс улыбался так скептически? И что за женщина эта миссис Брейли? Умно ли он поступил, приехав сюда? Захочет ли эта семья хоть чем-нибудь помочь ему теперь, когда он уже здесь?
Занятый этими мыслями, он шел на запад по Ривер-стрит, потом свернул по какой-то улице на север; здесь всюду было множество различных предприятий:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21