— Ровно через час поднимите взвод! Без всяких колебаний! Кстати, я сам буду на занятиях. Вы свободны.
Взвод был построен на бугре, в двух километрах от города, где начиналась степь — по ней волнами ходила поземка, вокруг шелестел снег, завиваясь вихорьками.У преподавателя тактики, полковника Копылова, на морозе заметно индевели стекла очков.Курсанты — с катушками связи, буссолями, стереотрубой, лопатами — стояли, переминались в строю; непросохшие шинели влажно топорщились; лица заспаны, бледны, помяты; иногда кто-нибудь, сдерживая судорогу зевоты, кусая губы, глядел в синее пустынное небо, вздрагивал; у иных на лицах выражалось рассеянное любопытство к усталости своих мускулов: курсанты поднимали плечи, сжимали в кулак и разжимали пальцы. На левом фланге у Вити Зимина то и дело клонилась голова, и когда Копылов сказал: «Наша пехота прошла первые рубежи», — Зимин, клюнув остреньким носом, будто в знак согласия, встрепенулся и, широко раскрыв глаза, глянул на полковника Копылова недоуменно.Из блистающих под солнцем далей донесся гудок паровоза. Послышались голоса:— А танкисты далеко уже…— Я что-то никак не согреюсь. Шинель — кол!..— Люблю занятия в поле в этакую благодать! Особенно, когда шинелишка сухая. Веселее как-то…Засмеялись.В задних рядах курсанты топали ногами, терли уши.— Закаляют нас.— Товарищи курсанты, разговоры прекратить!Лейтенант Чернецов, дыша паром, опустил глаза.В снежной дали, над застывшей до горизонта морозной степью, возник, пополз лиловый дымок паровоза. Все смотрели в ту сторону.— Товарищи, товарищи, прошу внимания! — Копылов снял очки, покашлял, подул на стекла.С нахмуренным, малиновым от холода лицом Градусов подошел к строю, сурово, цепким взглядом провел по взводу.— Товарищи курсанты, надо слушать преподавателя, а не глядеть по сторонам!«Хмурьтесь, майор, хмурьтесь сколько угодно, — думал Мельниченко. — Но вряд ли ваши команды сейчас помогут». Это равнодушное внимание передних рядов и эти невеселые остроты левофланговых безошибочно показывали: курсанты понимают, что сегодняшнее занятие по тактике — не занятие, нужно попросту два часа в мокрых шинелях пробыть в поле на морозе, ибо офицеры выполняют расписание.Но так или иначе приказ идти в поле был отдан, и теперь его не отменишь.— Дмитрий Иванович, можно вас на минуточку? — вполголоса позвал Мельниченко преподавателя тактики.Копылов, немолодой худощавый полковник с аккуратно подстриженной бородкой, все дул на очки; посиневшие его губы скованно округливались, бородка сплошь побелела от инея.— Вы меня, Василий Николаевич? — спросил он, подняв острые плечи. — Да, да, слушаю…Капитан, подойдя, проговорил негромко:— Дмитрий Иванович, пусть это вас не обидит, разрешите мне провести практическую часть занятий. Именно практическую. Ужасно замерз, и курсанты замерзли…Полковник Копылов взглянул смущенно.— Это любопытно. Следовательно, я вам уступаю урок тактики?Он вынул платок, махнул им по стеклам очков, кашлянул в бородку, пар окутал ее, как дымом.— Н-да, — проговорил он шепотом, — кажется, сегодня не совсем получается… Занятия-то можно было того, перенести, что ли. Нехорошо как-то…Глядя на озябшие пальцы Копылова, протиравшие очки, капитан сказал:— Поздно, добрый вы человек.— Нет, я не возражаю, пожалуйста, Василий Николаевич; право! — поспешно заговорил Копылов. И, обращаясь к взводу, добавил тотчас: — Товарищи курсанты, вторую часть занятий проведет командир батареи.— Курсанты Дмитриев, Зимин, Полукаров, Степанов, ко мне! Взвод, слушай приказ! — отчетливо подал команду капитан, поворачиваясь к строю. — Противник отступает в направлении железнодорожного полотна. Наша пехота прошла первую линию вражеских траншей, ее контратакуют танки противника. Мы поддерживаем сто тридцать пятую стрелковую дивизию, вошедшую в прорыв, двести девяносто девятый полк. Вам, Дмитриев, занять НП в районе шоссе, немедленно открыть огонь. Срок открытия огня — двадцать минут. Курсант Полукаров остается со связью. Курсанты Зимин и Степанов, взять катушку, буссоль и стереотрубу. Шагом марш!— Одобряю ваши действия, — густым басом произнес Градусов и отвернулся, пошел к «виллису».Все трое с лопатами, буссолью, стереотрубой двинулись в степь, змеившуюся поземкой.Полукаров, присев на корточки, заземляя телефонный аппарат, втискивал с трудом железный стержень в снег.— Рукавицы! Рукавицы прочь! — скомандовал капитан. — Кто же работает со связью в рукавицах?Полукаров зубами сдернул рукавицы, схватил железный стержень и словно обжегся. Он сидел на земле, вздрагивая, дышал на закоченевшие руки, и Мельниченко приказал неумолимым голосом:— Окапывайтесь!Полукаров, стиснув зубы, ударил лопатой в ледяной наст — он захрустел и не поддался.— Мерзлая. Не берет! — с усилием выговорил Полукаров, как-то дико озираясь на капитана.— Кайлом долбите! Взво-од, за мной! Бегом маарш! — скомандовал капитан и побежал в степь, где отдалялись трое курсантов на искрящемся пространстве.Холодный воздух будто ошпарил лицо, перехватил дыхание, как спазма.— Шире ша-аг!Люди двинулись за ним с мрачным, недовольным видом, он заметил это. Надо было согреть людей, держать их все время в непрерывном движении, в возбуждении — это было для них сейчас самое главное. Топот сапог, скрип снега звучали за его спиной, и капитан слышал дыхание людей, их полунасмешливые возгласы; никто еще до конца не понимал, почему он взял у Копылова этот час занятий.Алексей Дмитриев, Степанов и Зимин шли скорым шагом, почти бежали. Связь разматывалась. Тоненькая фигурка Зимина была наклонена вперед, он спотыкался, преодолевая тяжесть катушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87