Сыновья-подростки барона Тиннарского после обычной забавы с кухонной девчонкой, пойманной у садовой двери отцовского дома, спохватываются, взглянув на светлеющее небо.
А некоторым вдруг доведется мельком увидеть тучу, превращающуюся в человеческое лицо, и они вздрогнут, испуганные неким знамением. Спустя миг туча вновь станет самой собой, и люди будут качать головами, вновь смеясь над озорством собственного воображения.
8
Такси блеснуло в последних лучах заходящего солнца, нырнуло ниже, в тень, и приземлилось у ворот на краю посадочного поля Эбби. Майклсон уже ждал его.
Дверь отъехала в сторону, и Хэри вошел. Он сел возле мини-бара, стараясь не замечать округлившихся глаз шофера, сидевшего за бронированным стеклом.
Голос шофера, шедший через переговорник, приобретал металлический отзвук.
— Господи, да это же вы! Я хочу сказать, вы — Кейн!
— Да, — кивнул Хэри. — Знаете, где находится Бачанан-кемп?
— Тюрьма, что ли? Конечно, Кейн. Господи, да когда я ехал на вызов, я знал, что вызывает Эбби, но имени там не было. Я думал, вдруг повезет, но не хотелось потом расстраиваться. Я думал, раз имени нет, может, нужно отвезти вашу подружку, или друга, или еще кого-нибудь… Но Кейн — нет, мне точно будет что рассказать детишкам!
— Окажи мне услугу.
— Конечно, Кейн, что угодно.
— Заткнись.
— Ну… ладно, Кейн, ты устал. Я понимаю, без проблем. Только дай автограф, а? Хэри зажмурился.
— Ты что, не слышал?
— Ну, жалко, что ли, один автограф? Это для моих детей, а то они ни в жисть не поверят, что я тебя возил, ну?
— Если я дам тебе автограф, оставишь меня в покое?
— Конечно, Кейн, как скажешь. Книжка там, на баре, на блокнот похожа.
Такси плавно поднялось в воздух, а Хэри отыскал маленькую книжку для автографов и расписался в ней. Потом вздохнул. Книжка была из настоящей бумаги — наверное, стоила кучу денег.
— Так зачем тебе в Бач?
Хэри проглотил подступавшую ярость; если он позволит ей вырваться наружу, это будет слишком унизительно.
— Слушай, я не хочу говорить с тобой. Я подписал тебе книжку и буду очень благодарен, если ты помолчишь.
— Конечно, как скажешь. — Шофер отвернулся от стеклянной перегородки, но Хэри все еще слышал его бормотание: — Да уж, стоит человеку выбиться в профессионалы, как он тут же забывает, откуда вышел…
Хэри уставился в окно, глядя, как солнце садится за Тихий океан. «А я — нет, — подумал он. — Я не забыл. И ничто не заставит меня забыть».
На юго-западе собирались грозовые тучи. Такси немного накренилось, входя в зону служебного транспорта, и водитель откинулся в кресле потягиваясь.
— Не возражаешь, если я посмотрю ящик? Хэри не ответил. Шофер дотронулся до сенсорной клавиатуры, и на ветровом стекле машины появилось изображение ЛеШон Киннисон, сделанное сверху крупным планом. Хэри моргнул — это были «Драконьи истории». Шофер наклонил кресло назад до полулежачего положения и стал пощипывать подбородок.
Кивающее лицо Киннисон прямо-таки излучало притворную симпатию.
— …могли бы вы объяснить моим зрителям, что такое модамп и почему Пэллес Рил попала в такую опасную ситуацию?
Когда на экране появилось его собственное лицо, Хэри закрыл глаза. Ему и так было противно произносить ту чушь, что понаписали для него сценаристы Студии; смотреть на себя было на порядок омерзительнее.
— Ого, Кейн, да это же ты! Черт, да ты там с ЛеШон. А она лапочка, а? Конфетка!
— Она просто старая драная крокодилица. Я еле оторвал ее пальцы от своих штанов.
— Нет, серьезно? Прямо во время шоу? ЛеШон Киннисон схватила тебя за яйца?
— Заткнись.
— … люди, которые знают всю эту технику — как понимаете, я к ним не отношусь… (Смех в аудитории.)
— Но я могу объяснить вам — и вашим зрителям — так, как объясняли это мне. Видите ли, Земля и Поднебесье — это одна и та же планета, находящаяся в разных вселенных. Каждая вселенная вибрирует по-своему — это называют вселенской константой резонанса. Ну, на самом деле она не вибрирует, просто так легче объяснить. Мы переносимся с одной планеты на другую, изменив свою константу резонанса, чтобы она соответствовала другой вселенной. Ну как, кто-нибудь понял? (Смех в аудитории.)
Теперь на экране появился Хэри, вытаскивающий из кармана жилета старинные карманные часы. Майклсон не мог смотреть; его лицо горело от унижения, а зубы скрежетали сами собой.
Внутренним взором он видел все происходящее на экране: вот он берет часы за цепочку, и край циферблата касается подставленной ладони.
— Сейчас Пэллес Рил похожа на эти часы. Рука снизу — это Земля. Вот видите, когда часы неподвижны, она здесь, на Земле. А теперь пусть Поднебесье окажется чуть повыше, видите, «но более высоком уровне реальности — допустим, на половине длины цепочки. Итак, если мы хотим поднять часы до этого уровня, не двигая руками, у нас есть два пути. Мы можем укоротить цепочку, вот так. Видите, как просто? Так действует фримод — проще говоря, модификатор частотности; конечно, этот термин не вполне корректен, но пусть уж… Так мы поступаем со стажерами, которых отправляем в Поднебесье надолго, иногда на целые годы, чтобы они завершили обучение и создали личность, которая сможет принести им славу. Когда они решают вернуться, они приходят в одну из условленных точек переноса, и оборудование снова удлиняет цепочку, вот так. Они возвращаются на Землю. Но тут есть одна проблема. Находясь во фримоде, актер ничем не отличается от аборигена. Он — часть Поднебесья, он полностью отрезан от Студии. Захотели бы вы долго пребывать в таком положении? Ведь нам достается все самое интересное, а вы этого и не увидите, (Аудитория выражает свое согласие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30