” — недоумевал Сэвэдж. Или же потому, что их лица грязны, а одежда порвана? А тут еще и хромота Рэйчел и ее ноги в мужских носках…
Сэвэдж повел ее к сверкающим витринам магазинов.
— Нужно найти…
Он резко остановился перед магазином электротехники, пораженный увиденным в телевизоре, выставленном в витрине. Сквозь стекло не доносилось ни звука. Но это не играло особой роли. Слова, дополнявшие и без того поразительную для Сэвэджа картинку, были бы ему совершенно без надобности, потому что звучали бы на японском языке.
Но для того, чтобы постичь поразительное значение увиденного, Сэвэджу не нужен был переводчик. Чувствуя, как ухает вниз сердце, он смотрел на привидение. Муто Камичи… Кунио Шираи… человек, разрубленный напополам в несуществующем Мэдфорд Гэпском Горном Приюте… воодушевлял сотни японских демонстрантов, поднимающих антиамериканские лозунги перед американской военно-воздушной базой. За оградой стояли, нервно сжимая оружие в руках, американские пехотинцы.
Репортаж был идентичен виденному Сэвэджем три дня назад по американскому телевидению.
Лишь с двумя значительными различиями. Бывшие раньше протесты происходили у гражданских зданий, а толпы демонстрантов — и так довольно многочисленные — возросли не только численно, но и интенсивно.
Мрачноглазые лица американских руководителей появились на телеэкранах. Сэвэдж узнал госсекретаря — болезненного, с наморщенным лбом — которого интервьюировал Дэн Рэтер. Кадр показал пресс-секретаря президента, напряженно отвечающего на вопросы журналистов.
И тут же на экранах снова появилось лицо Камичи-Шираи. Он опять воодушевлял демонстрантов. Как бы он ни назывался, но этот седовласый, со вторым подбородком человек примерно пятидесяти пяти лет, так напоминавший по виду уставшего чиновника, перед толпой вдохновлялся, и внезапно откуда-то появлялось обаяние, и какая-то божья искра вспыхивала в его глазах. Подчиняющие себе все и вся глаза, властные жесты превращали его в воинствующего и очаровательного зелота. С каждым рубком его мозолистых от занятий каратэ рук толпа со все нарастающим запалом отвечала воем и проявлением все более и более агрессивного настроения.
— Наверное, сегодня днем, пока Хэйли со своими людьми держали нас запертыми в парке, произошли новые демонстрации, — сказал Сэвэдж. Он повернулся к Рэйчел: ее бледность заставила его нахмуриться. — Ты как?
Она пожала плечами, нетерпеливо, будто кровь, пропитавшая носки, сейчас играла мало роли.
— Что же происходит? Какова причина всего этого?
— Может быть, какой-нибудь нам не известный инцидент? — спросил самого себя Сэвэдж и тут же покачал головой. — Я думаю, что Камичи, — он тут же поправился, — Шираи не нужен никакой инцидент. Я думаю, все дело в Америке… Америке в Японии.
— Но Америка и Япония — друзья!
— Если верить этим демонстрантам, то — нет, — Сэвэдж почувствовал за спиной какое-то движение и обернулся. Возле телеэкранов сгрудились проходящие японцы.
— Давай-ка отсюда выбираться, — сказал он. — Мне неприятен интерес, который мы вызываем.
Они пробрались сквозь все увеличивающуюся толпу. Кровь застыла у Сэвэджа в жилах. Сократившиеся мышцы прекратили ныть только после того, как они вышли на нормально запруженную народом площадку перед магазином и пошли по тротуару.
— Но так внезапно, — сказала Рэйчел. — Почему? Демонстрации набирают силу, становятся мощнее.
— Их катализирует Камичи.
— Шираи.
— Никак не могу привыкнуть к этому имени, — сказал Сэвэдж. — Это ведь тот самый человек, которого я вез в Пенсильванию.
— В несуществующий отель.
— В моей реальности — я его туда вез. И для меня этот отель существует. Но, хорошо, — мысли, Сэвэджа закрутились, пойманные в ловушку жамэ вю, — пусть будет Шираи. Именно он — причина всех этих демонстраций. Не знаю, почему. Я просто не могу представить себе источника его могущества. Но он, Акира и я — все мы каким-то образом связаны.
Внезапная мысль заставила Сэвэджа повернуться к Рэйчел.
— Бывший император Хирохито умер в январе 1989-го.
Рэйчел не замедлила шаг.
— Да. И что с того?
— После того, как Япония проиграла вторую мировую войну, император Хирохито получил от генерала Мак-Артура приказ создать новую Конституцию. Но еще перед этим, в то время, когда японцы были окружены в сорок пятом, Америка настояла на том, чтобы Хирохито выступил по радио и не только сообщил народу о безоговорочной капитуляции, но и отказался от своей божественной сущности и заявил о том, что он человек, а не бог.
— Помнится, я что-то об этом читала, — отозвалась Рэйчел. — Это заявление потрясло всю Японию.
— И помогло Мак-Артуру перестроить и преобразовать страну. Одним из главнейших пунктов новой Конституции было то, что церковь и государство разъединяются. По закону, религию и политику нельзя было смешивать.
— А при чем здесь смерть Хирохито?
— Все дело в его похоронах. Вопреки Конституции, но без возражений со стороны Америки, на похоронах политические и религиозные обряды были смешаны. Из-за экономической мощи Японии на похороны приехали высокопоставленные государственные деятели разных стран. Самые крутые люди из международного правительства. И все они стояли под проливным дождем, наблюдая за тем, как японские почетный часовой сопровождал гроб Хирохито в храм, где за ширмами обряды сипто — традиционные японские религиозные обряды — были совершены. И ни один из прибывших не сказал: “Эй, минутку, все это противозаконно. Именно так началась война на Тихом океане”.
— Да они просто отдавали дань уважения такому великому человеку, — произнесла Рэйчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165