«Полно, куманек, полно шутить. Вот спознаем: кто масло съел? Кто съел, у того оно вытопится; надо лечь брюхом к огоньку, испробуем-ка? Подай-ка кринку-то, я хоть пустую посуду уберу». Волк отдал кринку, а лиса в кринку лапу и обшарила[ Вытерла.

] всю. Вот легли наши против печи к огоньку. Волка пригрело, и он захрапел. Лиса вымарала лапой пол перед волком и лапой же провела по волчью брюху. Волк спросил: «Что ты, кума, делаешь?» – «А вот смотрю, как у тебя масло вытапливается; смотри-ка, ты и пол-от замаслил. Вишь, я правду сказала, что кто масло съел, у того и вытопится». Волк провел по брюху лапою и нашел, что оно в масле. «Что, куманек, не стыдно ли свой грех на чужих сваливать? Отпирайся теперь, вор, а укоры-то верные».
Волк осердился, с досады и горя пустился бежать и домой не воротился. Пришло лето, изба растаяла. Волк эту быль мне сам рассказывал и заверял, что вперед никогда не станет жить вместе с лисою.


* * *

У волка была изба деревянная, а у лисы ледяная. Пришло лето, растаяла у лисы изба. Она пришла к волку и говорит: «Кум, ты не знаешь моего горечка!» – «Что, кума, у тебя за горечко?» – «Изба-то растаяла, пусти к себе пожить». – «Изволь, поди, кума, поживи». Лиса говорит: «Ныне, кум, разбуди меня пораньше, меня придут звать на повой». Настала ночь, к дверям пришла другая лиса и стучится. Волк услыхал и начал будить свою куму: «Кума! Вставай, пришли за тобой». – «Спасибо тебе, куманек, что разбудил; я бы проспала».
Вышла и пустила тихонько в сени свою подругу. Залезли они на полдовку[ По'лдовка – чердак.

], где у волка было много меду, и съели половину кадушки. Проводила кумушка подругу и взошла в избу. «Как, кума, младенца зовут?» – спросил волк. «Починочком». На другую ночь то же. Кумушки весь медок съели. Волк опять спрашивает: «Что, кума, как зовут?» – «Поскрёбышком». День пришел, и лиса захворала: «Ох, ох!..» – «Что, кума, или захворала?» – «Захворала, кум, что-то головушка заболела». – «Постой-ка, кума, я тебя вылечу; у меня есть запасец».
Полез на полдовку, хвать – нету меду в кадушке. Рассердился волк, вбежал в избу и спросил: «Ты, лиса, съела у меня мед?» – «Нет, кум, что ты, господь с тобой! Ты знаешь, что в день-то мы с тобой вместе ходим, а ночью я на повое бываю; когда мне твой мед есть?» – «Нет, лебедушка, пошла вон из моей избы, чтоб я тебя не видал!» Лиса ушла, а волк стал по-прежнему поживать да медок запасать.

Лиса, заяц и петух

Жили-были лиса да заяц. У лисицы была избенка ледяная, а у зайчика лубяная; пришла весна красна – у лисицы растаяла, а у зайчика стоит по-старому. Лиса попросилась у зайчика погреться, да зайчика-то и выгнала. Идет доро'гой зайчик да плачет, а ему навстречу собаки: «Тяф, тяф, тяф! Про что, зайчик, плачешь?» А зайчик говорит: «Отстаньте, собаки! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная, попросилась она ко мне, да меня и выгнала». – «Не плачь, зайчик! – говорят собаки. – Мы ее выгоним». – «Нет, не выгоните!» – «Нет, выгоним!» Подошли к избенке: «Тяф, тяф, тяф! Поди, лиса, вон!» А она им с печи: «Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам!» Собаки испугались и ушли.
Зайчик опять идет да плачет. Ему навстречу медведь: «О чем, зайчик, плачешь?» А зайчик говорит: «Отстань, медведь! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная; попросилась она ко мне, да меня и выгнала». – «Не плачь, зайчик! – говорит медведь. – Я выгоню ее». – «Нет, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, и ты не выгонишь». – «Нет, выгоню!» Пошли гнать: «Поди, лиса, вон!» А она с печи: «Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам!» Медведь испугался и ушел.
Идет опять зайчик да плачет, а ему навстречу бык: «Про что, зайчик, плачешь?» – «Отстань, бык! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная; попросилась она ко мне, да меня и выгнала». – «Пойдем, я ее выгоню». – «Нет, бык, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, и ты не выгонишь». – «Нет, выгоню». Подошли к избенке: «Поди, лиса, вон!» А она с печи: «Как выскочу, как выпрыгну, пойдут клочки по заулочкам!» Бык испугался и ушел.
Идет опять зайчик да плачет, а ему навстречу петух с косой: «Кукуреку! О чем, зайчик, плачешь?» – «Отстань, петух! Как мне не плакать? Была у меня избенка лубяная, а у лисы ледяная; попросилась она ко мне, да меня и выгнала». – «Пойдем, я выгоню». – «Нет, не выгонишь! Собаки гнали – не выгнали, медведь гнал – не выгнал, бык гнал – не выгнал, и ты не выгонишь». – «Нет, выгоню!» Подошли к избенке. «Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!» А она услыхала, испугалась, говорит: «Одеваюсь…» Петух опять: «Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!» А она говорит: «Шубу надеваю». Петух в третий раз: «Кукуреку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон!» Лисица выбежала; он ее зарубил косой-то и стал с зайчиком жить да поживать да добра наживать.
Вот тебе сказка, а мне кринка масла.

Лиса-исповедница


* * *

Однажды лиса всю большую осеннюю ночь протаскалась по лесу не евши. На зоре прибежала она в деревню, взошла на двор к мужику и полезла на насесть к курам. Только что подкралась и хотела схватить одну курицу, а петуху пришло время петь: вдруг он крыльями захлопал, ногами затопал и закричал во все горло. Лиса с насести-то так со страху полетела, что недели три лежала в лихорадке.
Вот раз вздумалось петуху пойти в лес – разгуляться, а лисица уж давно его стережет; спряталась за куст и поджидает, скоро ли петух подойдет. А петух увидел сухое дерево, взлетел на него и сидит себе. В то время лисе скучно показалось дожидаться, захотелось сманить петуха с дерева;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26