Знай он мысли водителя, не тревожился бы так.
Глаза водителя, огромные, точно вылезшие из орбит, сверкали из темноты смотровой щели. До него доносились обрывки слов. Он старался вести машину мягко, будто в ней или, точнее, на ней сидит некий высокопоставленный чиновник, который плохо переносит дорогу. Он молил Бога, чтобы не заглох мотор, чтобы под колеса не попала кочка или, еще хуже, мина, забытая на дороге боевиками. В любом из этих случаев оператор не удержится на броне, свалится, разобьет камеру и не сможет запечатлеть триумфальный вход федеральных сил на центральную площадь очищенного от боевиков села. Генерал строго-настрого наказал ему везти съемочную группу аккуратно, чтобы на ухабах не растрясло, не началась морская болезнь от качки. Он даже повторил это приказание, немного видоизменив его, очевидно проверяя, насколько хорошо понял его водитель.
- Вези их нежно. Как иностранную делегацию, которая достопримечательности осматривает. Ты понял? Хорошо понял? - переспросил генерал после утвердительного кивка водителя, но тот опять кивнул, как китайский болванчик, и только увидев, что генерал начинает потихоньку закипать, набрался мужества, разлепил губы и рявкнул, чуть не оглушив генерала.
- Так точно, ваше превосходительство.
- Молодец.
Посмотрев в холодные, пронзительные глаза генерала, водитель понял, что, случись по дороге какой-нибудь конфуз, одними нарядами вне очереди он не отделается. Но право, не ставить же ему машину на автопилот, а самому бежать перед ней и разведывать дорогу.
После такого разговора попроси его репортеры ехать побыстрее, он прикинулся бы ничего не понимающим олухом, развел руками, если в это время они не будут ничем заняты, глупо улыбнулся бы в ответ, дав тем самым понять, что ничего с машиной он поделать не может и скорости она не прибавит, даже если встать позади нее и подталкивать изо всех сил.
- Тьфу, - только и мог сказать репортер, окажись он в такой ситуации, проклиная все на свете за то, что ему достался такой несговорчивый водитель и такая плохая бронемашина.
- Тьфу, - сказал бы водитель из-за того, что не знал, как ему лучше сыграть роль няньки.
Пока все обходилось. Пока все были всем довольны.
Водитель зарекся лихачить, ехать со скоростью черепахи, с дороги не сворачивать, заборы не таранить и не делать прочих глупостей. Но одну из них он все же совершил, побоявшись пустить впереди его БТРа так называемую разгонную бронемашину. Тогда ему не пришлось бы сигналить заснувшим на дороге егерям. Генерал отрядил бы не только бронемашину, но и отделение солдат в сопровождение, а может, пожертвовал бы и более существенные силы.
- Первыми будут они, - сказал Голубев, когда бронемашина проехала.
- Слава всегда достается не тем, кто ее заслуживает, - вздохнул Луцкий.
- Блокада прорвана. Брататься будем? - ввернул Топорков.
- Неправильно поймут, - сказал Голубев.
- Кто? - в один голос спросили почти все егеря.
- Да вот они, - Голубев махнул куда-то вперед, траектория руки прошла и через съемочную группу.
- Нет, эти будут только рады, - резюмировал Луцкий.
У Кондратьева опять промокли ботинки. Он влез в какую-то лужу. Это была ловушка, рассчитанная на более мелкого зверя. Он погрузился в нее только по щиколотку. Вода затопила ботинки, перелилась через края, точно в корабль, скрывшийся на секунду в сильной волне. Он выскользнул через миг, но уже набрал в трюмы воды. Она пропитала носки, которые тут же стали сползать, натирать кожу чуть повыше пятки. Так и волдыри недолго заработать, словно он новобранец, еще не научившийся правильно наматывать портянку. Нога холодела. Довеском к волдырям станет насморк, если не успеешь прогнать его водкой. Кондратьев заранее морщился от этой лечебной процедуры, потому что водку не выносил, а вино, как и таблетки от простуды, оказывались обычно не очень эффективными. Но, во-первых, расхотелось спать. Во-вторых, случись это сутками раньше, тогда он точно заболел бы, а теперь, может, и не подхватит простуду.
БТР развернулся в центре площади. На боку у него щерилась морда леопарда, заключенная в красный круг, как в клетку, из которой он не мог выбраться. От злости он рычал, едва не перекрывая шум мотора. Леопард был произведением полкового художника. В свободное от оформления стенной газеты время тот обычно упражнялся на солдатских касках, выписывая на них разные лозунги, но известность получил, когда в порыве вдохновения изобразил на носу одного из БТРов огромную пасть с клыками. Вначале от такой самодеятельности начальство пришло в некоторое замешательство, раздумывая, наказывать автора или миловать, склоняясь все же к первому варианту. Но оказалось, что боевики, завидев этот разрисованный БТР, на некоторое время впадают в состояние ступора, рассматривают машину и не стреляют по ней. Когда же БТР начинал поливать боевиков из пулемета, те предпочитали удалиться и в перепалку не вступать. Начальство быстро сменило гнев на милость, ротный, санкционировавший раскраску БТРа, был срочно удален с гауптвахты, где он находился три дня и досрочно представлен к очередному званию, а художник - к медали. После этого он получил карт-бланш и почти неограниченное поле деятельности. Учеников найти ему было негде, а осилить это поле одному не удастся за тот год, который осталось служить по контракту. Продлевать его он не собирался, решив полностью посвятить себя независимому творчеству и создать огромный мультфильм. Его сценарий он сейчас шлифовал, прокручивая по кадрам в голове.
Кондратьев вдруг подумал, что из БТРа вылезут несколько мужчин и женщин, обязательно одетых в национальные костюмы и обязательно с хлебом и солью, чтобы в торжественной обстановке встретить войска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126