Его круглое прыщев
атое лицо с свиными глазками, носом луковицей и длинными казацкими усами
подергивалось в эти минуты жирным блеском и по толстым отвислым губам б
луждала самодовольная улыбка человека, который не желает ничего лучшег
о. Кто был Бучинский сам по себе, какими ветрами занесло его на Урал, как он
попал на приисковую службу Ц покрыто мраком неизвестности, а сам он не л
юбил распространяться о своей генеалогии и своем прошлом. На прииске Буч
инского не любили, и старатели просто называли его беспалым Фомкой, пото
му что у него на левой руке недоставало одного пальца.
Жил Бучинский на приисках припеваючи, ел по четыре раза в день, а в хорошую
погоду любил бродить по прииску, останавливаясь преимущественно около
тех вашгердов, где работали красивые девки. До женского пола Бучинский б
ыл необыкновенно падок и не пропускал мимо ни одной смазливой рожицы. По
целым часам, бывало, торчит, как индюк, около баб и не уйдет без того, чтобы н
е щипнуть самую хорошенькую. От баб иногда ему крепко доставалось, но на у
дары скребками или просто рукой наотмашь Бучинский только жмурился, как
закормленный кот, и приговаривал с неоставлявшим его никогда юмором: «А
ты, Апроська, побереги руку-то, глупая: пригодится еще».
Приисковая контора только что была поставлена весной и желтела на приго
рке своими новыми бревнами и тесовой крышей. Она делилась на две половин
ы. В одной помещалась собственно контора, где жил Бучинский и хранилась к
асса, а в другой была устроена кухня и людская. Собственно контора одним о
кном выходила на дорогу, а двумя другими на прииск, так что Бучинский из-з
а своего письменного стола мог видеть всякого, кто ехал на прииск или с пр
ииска, а также и то, что делалось на прииске. Стены конторы внутри были тол
ько что выделаны и еще хранили следы топора, которым с грехом пополам был
и обтесаны бревна. Пол и потолок были сделаны из расколотых надвое бреве
н и подровнены как раз настолько, чтобы на полу нога не запиналась о края н
астланных плах. Желтый мох, которым были законопачены пазы между бревнам
и, не успел еще завянуть и таращился клочьями, усиками и колючей щетиной; к
огда по утрам горячее июльское солнце врывалось в окна конторы снопами о
слепительных лучей, которые ложились на полу золотыми пятнами и яркими п
олосами, веселые зайчики долго и прихотливо перебегали со стены на стену
, зажигая золотыми искорками капли свежей смолы, вытоплявшиеся из расщел
явшихся толстых бревен. Одно окно, как зеленым шатром, было защищено лапи
стыми ветвями старой ели; солнечные лучи, проходя через живую сетку из зе
леных игл, окрашивались особенным, желто-зеленым цветом, точно их пропус
тили сквозь тонко прокованный лист золота.
Обстановка конторы отличалась большой простотой и тем отчаянным беспо
рядком, какой всюду вносит с собой грубая половина человеческого рода. С
ам Бучинский прибавил от себя специально хохлацкую грязь и какой-то осо
бенный запах, который никогда не оставлял его. У самых окон, во всю длину н
аружной стены, на деревянных козлах были настланы доски и прикрыты толст
ым серым сукном; это и был письменный стол, около которого торчали два кол
ченогих стула и новенькая табуретка со следами красноватой приисковой
глины. На столе смешалась масса предметов в замечательном беспорядке. Мо
жно было подумать, что все эти предметы были высыпаны на стол прямо из меш
ка, да так и остались в том положении, куда толкнула их сила инерции. Из-под
слоя желтой приисковой пыли, рассыпанного табаку, пепла и окурков можно
было рассмотреть чернильницу без чернил, несколько железных кружек с кр
асными приисковыми печатями, пустую готовальню, сломанный ящик из-под с
игар, коллекцию штуцерных пуль, дробь в мешочке, дробь в коробочке из-под
пастилок Виши и дробь, просто рассыпанную по всему столу вместе с пистон
ами, оборванными пуговицами, обломками сургуча, заржавевшими перьями и т
ому подобной дрянью, которая неизвестно для чего и как забирается на пис
ьменные столы. Кипы счетов и конторских книг были сложены отдельно, под п
рессом из золотосодержащего кварца; несколько раскрытых книг лежали та
м и сям в самых отчаянных позах, как только что раздавленные люди с раскин
утыми руками.
В углах конторы, сейчас у дверей, были устроены на деревянных козлах две п
оходные кровати; на одной спал Бучинский, а другую занимал я. Около постел
и Бучинского стояла приисковая касса, то есть железный сундук, а над пост
елью, на развешенном по стене тюменском ковре, в красивом беспорядке раз
мещено было разное оружие, начиная с револьвера и кончая бельгийской дву
стволкой и заржавевшим турецким кинжалом. Около стен стояло несколько з
еленых тагильских сундуков, в которых хранилась вся движимость Бучинск
ого и разный домашний скарб.

II

Мне пришлось провести на Паньшинском прииске в обществе Бучинского нес
колько недель, и я с особенным удовольствием вспоминаю про это время. Для
меня представляла глубокий интерес та живая сила, какой держатся все при
иски на Урале, т. е. старатели, или, как их перекрестили по новому уставу, в з
олотопромышленности, Ц золотники.
Ц Старатели… пхе!.. Хочется вам с этими пьяницами дело иметь! Ц не раз гов
орил мне Бучинский Ц он никак не мог понять, что меня могло тянуть к стара
телям. Ц Самый проклятый народ… Я говорю вам. В высшем градусе безнравст
венный народ… Да!.. И живут как свиньи… Им только дай горилки, а тут бери с не
го все: он вам и золото продаст, и чужую лошадь украдет, и даже собственную
жену приведет…
1 2 3 4 5