– Да вы старички.
Карц подскочила к безобразнице, ловко скрутила ее и под неумолчные стоны Лены: «Осторожно, вы делаете ребенку больно», вытолкнула хамку за дверь, захлопнула ее и взглянула на Чеслава. Начальник встрепенулся.
– Елена Сергеевна, Марта права, мы не оказываем содействия в коррекции воспитания. Могу лишь вам посоветовать хорошего специалиста.
Лена откинулась на спинку стула.
– Выслушайте меня, пожалуйста. Дело не в безобразном поведении Ани, хотя и в нем тоже. Проблема в другом: я хочу найти ее родителей.
Димон щелкнул пальцами.
– Вы не мать Анны?
– Не биологическая, – уточнила Лена.
Марта поправила яркое шелковое платье, на мой взгляд слишком легкое для ранней весны, и заявила:
– Теперь, когда вашего постоянного раздражителя здесь нет, можете говорить спокойно или, наоборот, нервно, в общем, как заблагорассудится, мы разберемся.
Тут же полился рассказ.
Лена с детства мечтала о семье. Если ее одноклассницы думали о достойной профессии, собирались делать карьеру, то она хотела как можно раньше выйти замуж, родить не меньше троих детей и целиком уйти в заботы о супруге и чадах.
Судьба услышала пожелание девушки и послала ей тихого, непьющего, некурящего Витю. Виктор работал плотником, чурался шумных компаний и слишком самостоятельных, ярких женщин. Спокойная, неамбициозная Лена очень понравилась ему, а она оценила положительного Витю и быстро дала согласие стать его женой. Вероятно, на ее решение сильно повлияли два факта. У плотника была вполне симпатичная «трешка» почти в центре Москвы. А еще Лене до тех пор ни руку, ни сердце никто не предлагал. Вероятно, ухажеров пугала ее прямолинейность: едва сходив с кавалером в кино, она начинала строить планы вслух. Первую девочку хотела назвать Аней, мальчика Андрюшей, ну а третьему ребенку имя может дать муж. Понимаете, как реагировали парни, услышав подобное заявление? Во второй раз они девицу на свидание не приглашали. А вот Виктора Ленины рассуждения не оттолкнули, он тоже был настроен на большую семью.
Первые полгода новобрачные были счастливы, но потом забеспокоились. Несмотря на все старания, Лена не беременела. Киселевы пошли к врачу, узнали, что у жены есть небольшая проблема со здоровьем, и стали лечиться. Год, второй, третий, в конце концов оба поняли: у них никогда не будет многодетной семьи. Маловероятно, что удастся родить хоть одного ребенка. Лена пала духом, а Виктор решил не сдаваться. Кто-то из коллег подсказал ему: надо обойти двадцать московских церквей, в каждой заказать особый молебен. Вот только и эта мера не помогла. Тогда коллега Вити, тот самый, что познакомил его с Леной, вспомнил: на одном из московских кладбищ есть могила некой Евдокии, дух которой исполняет заветные желания и вроде особенно благоволит к тем, кто мечтает о детях.
Витя поехал на погост, истово помолился, прикрепил бумажку со своей просьбой среди прочих аналогичных на памятнике и услышал приятный женский голос:
– Вы кого больше хотите, мальчика или девочку?
– Кого бог пошлет, – вздохнул Виктор, разглядывая особу средних лет, одетую в скромное серое платье, – а вы, наверное, здесь при церкви работаете? Скажите, Евдокия помогает?
Незнакомка кивнула, на ее голове, несмотря на теплый, даже жаркий день, был платок.
– Да, но я не служу на погосте. В моем ведении приют для брошенных малышей, сюда помолиться прихожу за души тех, кто от своего ребенка отказался.
– Да их расстреливать надо! – жестко ответил Витя. – Кинуть родную кровиночку!
– Не судите и не судимы будете, – вздохнула женщина, – разные обстоятельства бывают.
– Нет таких обстоятельств, чтобы от ребенка отказываться, – гневно сказал Виктор.
– У вас с женой проблемы? – пожалела Витю собеседница. – Не отчаивайтесь.
Витя был старше Лены и никогда не отличался болтливостью, он не принадлежал к людям, которые, едва сев в купе, начинают самозабвенно рассказывать историю своей семьи. Но женщина в сером платье так печально и понимающе смотрела на плотника, что тот неожиданно поделился с ней своей бедой.
Через час разговора у Вити сложилось ощущение, что они с Владой Сергеевной знакомы всю жизнь, а та воскликнула:
– Случайных встреч не бывает, не зря нас провидение на могиле Евдокии свело. Ты молился о ребенке, а я просила родителей для Анечки. Совсем недавно к нам поступила девочка, ей, по определению врача, примерно пять лет.
Голос у Влады Сергеевны был убаюкивающе спокойный, она говорила монотонно, не меняя интонации. Скамейка, на которой устроились новые знакомые, стояла под бурно разросшимися кустами сирени, сладкий аромат плыл над кладбищем, солнце поднялось высоко, стало душно, как перед грозой.
Виктор, слушая Владу, постепенно впадал в оцепенение.
Приют, которым заведовала Влада Сергеевна Ильченко, предназначался для обычных детей. Новую девочку туда подкинули. В пять лет она практически не умела разговаривать, на все вопросы воспитателей твердила:
– Аня, Аня, Аня.
Ни фамилии, ни адреса, ни имени родителей, вообще ничего о себе ребенок не знал. Одежда на девочке была не новой, но чистой и аккуратно заштопанной, белокурые волосы заплетены в косички. Как Аня оказалось на пороге интерната, не знал никто, ее просто увидели сидящей на ступеньках. Стоит ли упоминать о том, что у детдома не было средств на установку камер видеонаблюдения?
Не так далеко от интерната находится Павелецкий вокзал, и спешно вызванная милиция предположила, что ребенок потерялся, случайно ушел от родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13