..
Милиционер, который от девчоночного плача потерял сразу весь свой начальственный вид и всю свою милиционерность, подбежал к девочке с челкой со стаканом воды и сказал:
– Да не плачь ты! Ты сначала картину до конца "досмотри! Это же кино!..
Девочка затихла. Комментатор Перетурин весело сказал: «А знаете, почему картина называется „Счастливый конец“?.. Думаете, потому, что Шура Гостин живым остался, хотя и без ноги?! К счастью… это всего лишь кинотрюк!.. Ну-ка, Шура, покажи фокус!..» Шура улыбнулся зрителям с экрана. Он бросил костыли, приподнял широкую штанину брюк, и все увидели, что нога до колена искусно упрятана под брючиной. И снова в чаше прекрасного стадиона на прекрасном поле продолжал забивать голы прекрасный мальчуган, который и вправду издали был чем-то похож на Костю Малинина и который со временем, может быть, станет вторым Пеле в спорте!..
Все облегченно и радостно зааплодировали, а всех радостней и облегченней хлопала в ладоши девочка с челкой и ее подружка без челки, но с длинной косой.
– Подумаешь, – хмыкнул Малинин. – Ты, Баранкин, тоже мог такое придумать!..
– Вообще-то, мог, – согласился Баранкин, – но сейчас я думаю вот о чем… Помнишь, дружинник сострил насчет «профессора кислых щей»?
– Помню, – сказал Малинин, – да не обращай ты на это внимания!
– Как это не обращай? – спокойно и вразумительно ответил Баранкин. – Образованное и сдвинутое по научной фазе молоко действительно может скиснуть, и тогда что?.. Человек действительно получит прокисшие знания?! Тут я что-то недодумал! Тут надо что-то додумать! – самокритично заявил Баранкин. – Надо что-то додумать…
В это время в комнату зашел еще один лейтенант, только старший и такой загорелый, как будто только что прилетел из Сочи и прямо с самолета сюда, в ГАИ. Загорелый милиционер, не зная, к чему эти аплодисменты относятся или к кому, на всякий случай сказал, смеясь:
– Спасибо, не надо! Я человек скромный!..
Затем оба милиционера стали о чем-то шептаться между собой, пока загорелый офицер не уставился на Баранкина и вдруг обратился к нему, как к старому знакомому:
– Федя! Грачев! Здравствуй, дорогой!.. – сказал он Юре Баранкину. – Ты что, не узнаешь меня, что ли?..
– А-а, – закивал головой Баранкин, делая вид, что он узнал лейтенанта. – Здравствуйте!..
– А это твой друг, кажется, Женя? – кивнул он на Костю Малинина. – Заходите в гости к моему Алешке! Отцу привет передавай и маме от семьи Аликперовых. Скажи, что не заходил давно – в Африке в командировке был. Уличное движение помогал там налаживать!.. Хорошие ребята! Будущие гаишники, между прочим, – сообщил он сидящему за столом другу, словно по секрету. – Отец Феди известный автоконструктор-любитель и такую, брат, машину изобрел! Амфибию! И для Феди тоже маленькую «легковушку» соорудил, пальчики оближешь. Маленький, а гоняет как бог!.. Наша смена!.. – восхитился еще, раз старший лейтенант Аликперов, которого Юра и Костя видели первый раз в жизни.
– Ну, конечно, мы ваша смена, – согласился Малинин, чувствуя, что из этой неожиданной встречи можно будет извлечь кое-какие выгоды.
– Друзья! – торжественно продолжал старший лейтенант Аликперов, обращаясь ко всем присутствующим в комнате. – Если бы вы знали, как я там в Африке по всему нашему соскучился!.. Я даже по нашим маленьким нарушителям и то соскучился!.. – Он погрозил при этом пальцем всем сидящим в зале.
После того как милиционер Аликперов назвал Юру и Костю будущими гаишниками и своей сменой, Малинин заважничал и, чтобы подтвердить это, вдруг неожиданно сказал:
– А Федя даже специально стихи сочинил про нарушителей, – похвастался Малинин, указывая рукой на Баранкина, – то есть Юра, то есть Федя, Федя, – подмигнул он Баранкину. – Почитай стихи про уличное движение, которые ты написал для нашей стенгазеты!
– Какие стихи? – удивился Баранкин.
– Ну, которые Кузякина недавно сочинила, – тихо, почти одними губами произнес Костя.
– Еще чего!.. Сам читай, если хочешь!
Малинин принял торжественную позу и вдохновенно прочитал:

Не ходи на красный свет,
Красный свет – опасный!
Налетит тяжелый «МАЗ»,
Станет все ужасным!

В зале на всякий случай зааплодировали.
– Ну, что я тебе говорил, – обрадовался милиционер из Африки, – кто нас с тобой заменит?! Они!!! Так что этих можно и отпустить, – распорядился старший лейтенант, кивая головой в сторону Малинина и Баранкина. – А на прощание, Фуфачев, скажи мне, – обратился загорелый офицер к незагорелому, – могут в пустыне столкнуться два автомобиля?
Фуфачев сделал удивленное лицо и стал скрести в затылке. Пока он все это делал, загорелый старший лейтенант с пафосом воскликнул:
– Могут! И еще как могут!.. Вот у меня и фотография есть! – В подтверждение своих слов он достал из внутреннего кармана кителя конверт, а из конверта извлек фото и показал его лейтенанту. Лейтенант рассмотрел фотографию и засмеялся:
– Надо же!.. – а затем протянул ее Юре и Косте, как бы говоря: «Раз уж вас признал за своих старлей, вы и мне теперь не чужие!»
Юра и Костя стали с интересом разглядывать необычный фотоснимок. На необозримых песках пустыни под палящим солнцем стояли две столкнувшиеся «легковушки».
– Действительно… «чокнулись»… – сказал Малинин, возвращая карточку милиционеру.
– Отпусти ребят-то, – напомнил лейтенанту загорелый милиционер.
– Сейчас отпущу, – пообещал лейтенант, – только помогите эти билеты разобрать… с буквой "В" это для взрослых, а с буквой "Д" – для детей, – пояснил он Юре и Косте.
Баранкин и Малинин сели сбоку стола и стали копаться в бумажках.
– Ну, Федя, – сказал на прощание загорелый милиционер, – привет отцу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26