..
А еще Ольга решительно не могла понять, чем отличаются “свои” от “чужих”
Ц те же злые настороженные глаза, те же бороды почти до гладких загорелы
х лбов, та же гортанная речь.
Говорят, что “чужие” довели страну до ручки. Ольга вовсе не была уверена, ч
то “свои”, перехватив инициативу, не доведут страну “до ножки”, или до чег
о они еще могут ее довести, по логике?..
“Ровер”, принадлежавший Ники, то есть Би-би-си, всегда стоял в одном и том ж
е месте, прямо за гостиницей, во дворе какого-то странного дома. Он был нео
битаем и напоминал советский долгострой конца семидесятых, но почему-то
считался “безопасным” Ц почему?.. Впрочем, “ровер” там прекрасно себя чу
вствовал, с ним никогда ничего не случалось, и Ники каждый раз, встречаясь
с ним утром, любовно хлопал его по пыльному крылу, как будто это была не ма
шина, а лошадь.
До корпункта Евровидения было не слишком далеко Ц если ехать как положе
но, по улицам, но “как положено” ехать не разрешалось. Надо было в объезд, ч
ерез несколько КПП, с предъявлением ксив и физиономий.
Ксивы предъявлялись в развернутом виде, а физиономии без солнечных очко
в, и Ольге всегда становилось не по себе, когда в нее впивались темные стра
нные глаза проверяющего.
Мы никогда не найдем общего языка. Никогда.
Мечты об этом Ц утопия. Мы не готовы жить, понимая их, а им нет до нас никако
го дела. Нас для них нет. Есть только некая цель Ц переделать мир так, чтоб
ы он стал похож на Кабул в данную минуту. В этом мире можно будет только од
но Ц воевать, а именно это и есть то, что они умеют и делают лучше всего.
Ужас, сказал бы Ники.
Машину сильно трясло на разбитой дороге. Ники под настроение любил так е
здить Ц “без башки” это называлось на мужском языке. Ольга держалась ру
ками за щиток и думала о посылке Ц вот интересно, есть там колбаса или нет
?! Ц о разбитой дороге, о том, что снимать нечего, и о Бахрушине, конечно.
Думала примерно так Ц как он там, без нее? Невозможно было вообразить нич
его глупее этого вопроса, но ей почему-то только это шло в голову. Колесо т
ряслось и прыгало на капоте в такт ее мыслям, серое от грязи. Мысли тоже бы
ли какие-то серые. Вчерашний дождь превратил пыль в грязь, зато во дворе г
остиницы обнаружились несколько чахлых кустиков с робкими цветочками.
Ольга долго на них умилялась.
Ц Может, связь сегодня восстановится, Ц пробормотал рядом Ники и вдруг
повернул руль, сильно выкрутив кисть, и нажал на тормоз. Ольга чуть не ткну
лась лбом в щиток.
Ц Ты что?!
Ц Остановка по требованию. Не видишь, что ли?
Ну да, конечно. Первая проверка документов.
Их долго рассматривали, особенно Ольгу Ц как лошадь или ишака, которого
собираются купить на базаре, Ц пристально, оценивающе, но довольно равн
одушно. Все равно ведь не человек, а лошадь или ишак!
Какие-то оборванные дети перестали бегать друг за другом, подошли и тоже
стали смотреть серьезными взрослыми равнодушными глазами.
Ц Черт, Ц пробормотала Ольга.
Ц Да ладно, Ц не поворачиваясь, сказал Ники, Ц в первый раз, что ли?
Документы зачем-то понесли в фанерную будку, именно Ольгины, Беляеву вер
нули сразу Ц Би-би-си есть Би-би-си.
Ц Ники, Ц негромко сказала Ольга, Ц вот ответь мне, почему от тебя никог
да никому ничего не надо, а от меня всегда и всем?!
Ц Баба на войне, Ц все так же не глядя на нее, начал Ники. Ц Это раз. Русск
ая. Это два. Красивая, это три.
Ц Мне кажется, что просто они не уважают меня как представителя моей стр
аны.
Ники коротко глянул на нее и опять перевел взгляд на “ровер”, чтобы не пял
иться на детей, молча стоявших вокруг, и на проверяльщиков.
Ц Они вообще никого не уважают как представителя какой-то страны. Англи
чан боятся. Американцами пользуются. То есть это им кажется, что пользуют
ся.
Бородатый афганец показался на пороге будки и повелительно махнул Ольг
е рукой. Она медленно подошла, а Ники остался. Она спиной чувствовала, как
он вдруг напрягся, даже мышцы вздулись, и паника выползла из-под машины, з
адрала плоскую змеиную голову, разинула отвратительную пасть.
Афганец что-то длинно сказал Ц у него были дерзкие глаза и веселый рот. Э
то был самый страшный афганец из всех, кого она видела. Почему-то стало со
вершенно ясно, что ему ничего не стоит вернуть ей документы или перереза
ть горло. И то, и другое действие не потребует от него никаких усилий.
Он ткнул в ее сторону бумагами и опять что-то сказал.
Ц Что? Ц по-английски спросила Ольга.
Ц Куда?.. Ц он выговорил простое слово с таким трудом, что она поняла не с
разу, а следовало бы понять, чтобы не раздражать его.
Ц Евровидение.
Он посмотрел в бумаги, потом обернулся и что-то громко прокричал внутрь к
аморки, махнул рукой, засмеялся, сунул бумаги ей почти в лицо. Она отшатнул
ась и перехватила их унизительным быстрым подчиненным движением, а он по
вернулся и ушел.
Спина у нее была совершенно мокрой.
Ольга вернулась к “роверу”, возле которого курил Ники, и, не глядя друг на
друга, они забрались в высокую машину и проехали железный задранный шлаг
баум. Никто не давал себе труда ни поднимать, ни опускать его.
Ц Я больше не могу.
Ц Да ладно.
Ц Не могу я больше.
Ц Не можешь, Ц неожиданно жестко сказал оператор, Ц давай тогда первы
м рейсом в Душанбе, а оттуда в Москву! Снимешь сюжет про выставку собак, мн
е сюда перегонишь, я оценю.
Ц Я не умею снимать собак.
Ц Не умеешь, тогда снимай то, что снимаешь сейчас. “Не могу” скажешь, когд
а в Москву вернемся. Логично?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14