.. я бы вам посоветовал непременно за
клеить.
- Я непременно заклею, - уверила его Марина и захлопнула дверь, оставив Фед
ора с той стороны.
Кажется, до своей двери он шел на цыпочках, потому что Марина не слышала ни
каких шагов, а потом только деликатный стук - закрылась его собственная д
верь.
Неужели ушел?!
Вот повезло-то. Мог бы стоять под дверью и взывать к ней, чтобы она непреме
нно взяла у него пластырь, например, до утра.
В номере было тепло и тихо. И пахло хорошо - ее собственными духами, новой м
ебелью, полиролью и свежескошенной травой - дверь на балкон весь день ост
авалась открытой.
Прямо у двери Марина стащила пострадавшие брюки - они немедленно застрял
и на башмаках, про которые она позабыла, и пришлось стаскивать башмаки, а п
отом выпутывать из них брюки, а потом рассматривать штанины. Результаты
осмотра оказались неутешительными - вряд ли придется надеть брюки еще ра
з, требовалась серьезная чистка, которую невозможно было провести в плас
тмассовом тазу в ванной номера “люкс”.
Вот жалость какая! Брюки были любимые - хорошо сидели на всех без исключен
ия местах. Все, что нужно, обтягивали, а что не нужно скрывали, и спереди, и с
боку, и сзади зеркальное Маринино отражение было стройненьким и в меру в
ыпуклым - отличные брюки!
Вздыхая, Марина налила в чайник воды, достала банку с кофе и ту самую палку
колбасы, при одной мысли о которой у нее что-то екало в желудке. В буфете св
етлого дерева стояли тонкие чашки и бархатная коробочка со столовыми и д
есертными ложками - санаторное начальство заботилось об отдыхающих в но
мерах “люкс”.
Пока грелся чайник, Марина поливалась из душа и все думала о брюках, а пото
м перестала, зато начала думать о колбасе. К мыслям о колбасе примешивалс
я еще Федор Тучков с его неуклюжей галантностью и любовью к диким наряда
м, а потом добавились еще Юля с Сережей.
О чем же они говорили? Как бы это узнать? Может быть... да нет, это ерунда... и вс
е-таки... хотя, конечно... А вдруг “приключение” еще состоится?! И деталь - та са
мая, о которой она не стала рассказывать проницательнейшему Федору Тучк
ову и Веронике - Огневушке-поскакушке, как про себя определила ее сущност
ь Марина.
Или вместо “поскакушка” следует читать “потаскушка”?
Пожалуй... Пожалуй, нет. И сладкий Геннадий Иванович, будущая теннисная зве
зда, и Федор Тучков, испытавшие на себе действие Вероникиных чар, всей душ
ой мечтали, чтобы на них кто-нибудь распространил эти самые чары. Кажется,
это называется “вырваться из семейного плена” и еще, кажется, так - “нет та
кого женатого мужчины, который хоть на один день не мечтал бы стать холос
тым!”. Вероника просто подыгрывала - уж по крайней мере она не воспринимал
а их всерьез, страдальцев, дорвавшихся до санаторной свободы, это точно. М
арина тоже не воспринимала бы, если бы... если бы вокруг нее кто-то так же ста
л увиваться. Федор Тучков не в счет, вряд ли он за ней... увивается. Скорее вс
его так понимает “хороший тон”.
Марина закрутила кран и вылезла из ванны, на всякий случай придерживаясь
за стену рукой - не хватало только еще раз свалиться! Кто раздобудет ей по
дорожник и благородно подставит плечо, чтобы вести, как водят раненых в к
ино?!
От одной этой мысли Марину передернуло Ц она желала, чтобы ее так вели. Вп
рочем, если бы это был благородный герой в выцветших и потертых джинсах, о
на, пожалуй, согласилась бы. А если Федор Тучков - нет, спасибо!
Интересно, у него есть жена? И если есть, какая она? Такая же гладкая и пузат
енькая, как он сам, в химических блондинистых завитушках? Или, наоборот, ко
стлявая и нескладная, как старая беспородная лошадь?
Господи, о чем она думает? Какое ей дело до предполагаемой жены Федора Туч
кова?! Ей и до него самого не может быть никакого дела, тем более что за вече
р он надоел ей хуже горькой редьки!
Есть-то как хочется!
Марина размотала с головы влажный и теплый тюрбан махрового полотенца и
включила фен. Хочется или не хочется, все равно сначала придется привест
и в порядок волосы. Если волосы в порядке, остальное не имеет значения, хот
ь в мешок нарядись. Волосы и еще туфли.
Марина посмотрела на свои босые ноги и пошевелила большими пальцами. Фен
бодро гудел.
Волосы еще туда-сюда, с ними все ничего. А вот с туфлями дело плохо.
Каблуки она не носила - в десятом классе неожиданно оказалась выше всех, н
е только девочек, но и мальчиков тоже. Только тогда никто не был осведомле
н о том, что метр восемьдесят - это красиво, стильно и вообще открывает пря
мую дорогу к наизаветнейшей женской мечте - профессии фотомодели, и в кла
ссе Марину просто перестали замечать. Сидит и сидит на последней парте н
екое сутулое существо с крысиным хвостиком серых волос и в очках. Нога то
же выросла - сороковой размер, шутка ли! - и всю розовую юность Марина прохо
дила в папиных сандалиях. Негде было взять туфли сорокового размера - оте
чественная промышленность не признавала наличия в Стране Советов высо
ких, худых, длинноногих, толстых, низких, маленьких, коротконогих, длиннор
уких и еще каких-нибудь. Одежда была “средняя” - размер пятьдесят, рост мет
р шестьдесят. Обувь тоже “средняя” - тридцать семь - тридцать восемь. Марин
е она не годилась, вот и получились папины сандалии!
Зато прическу она сделала себе сама. Едва поступив в институт - поступлен
ие означало пропуск в новую самостоятельную жизнь, - она отправилась в па
рикмахерскую на Новый Арбат, тогда еще Калининский, и за бешеные деньги, р
ублей пять или семь, отстригла крысиный хвостик под корень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14