Я набрался
мужества и разжал пальцы. Боже, ну и запашок.
-- А мышей в шкафах вы не развели? -- спросил я у Петрова. -- С
момента сдачи станции в эксплуатацию хоть один человек сюда
заглядывал?
-- Вообще-то во время регламента, как правило... -- неуверенно
ответил полковник, сам себе не веря.
-- А как не правило? На самом деле? Паутину я вижу. Пыль вижу.
Ржавчину вижу. И еще кое-что. -- Я указал пальцем на темную
массу, издававшую тот самый аромат. -- Что это? Нет, я не вас,
майор, спрашиваю. Мне хочется услышать ответ от полковника.
Петров переступал с ноги на ногу и нерешительно потрогал
темно-коричневую кучку, поднял запачканный палец и повертел под
носом.
-- Не знаю, товарищ генерал.
Весь технический штаб станции, лучшие специалисты, собрались
вокруг полковничьего пальца и внимательно обследовали его.
Вердикт был единогласным и категорическим: не знаем! Только
Ерофей, подозрительно крутивший носом, с шумом потянул воздух,
скривился и смачно плюнул.
-- Головы садовые. Звезд на погонах -- целую галактику соорудить
хватит, а собачьего кала не видали.
Последовала немая сцена, как в "Ревизоре". Полковник Петров
выпученными глазами уставился на свой палец, поднятый для
всеобщего обозрения.
-- Ка-акого?
-- Собачьего, -- спокойно повторил Ерофей.
Полковник затрясло, он побелел и припустился куда-то бегом.
-- Слабак, -- сквозь зубы процедил ему вслед Ерофей.
В загаженном шкафу мы также нашли более чем странную записку.
Она гласила: "Если рассудок и жизнь дороги вам, держитесь
подальше от..." Записка была составлена из вырезанных
маленькими ножничками с кривыми лезвиями газетных строк,
наклееных на чистый лист бумаги. Что-то это мне напомнило. Но
что?

ОПЕРАЦИЯ "ФРАНЦУЗСКИЙ ПУДЕЛЬ"

Мне происходящее до крайности не понравилось, Ерофею тоже.
Чувствовалась какая-то излишняя, нарочитая театральность.
Пыльные закутки, потом зловещие знамения... Настоящие злые силы
действуют тоньше, они не афишируют себя попусту. Но с другой
стороны от фактов не уйти -- служба на "Свароге" пошла
наперекосяк. Офицеры долго упирались, но под моим нажимом, а
отчасти с перепугу, начали рассказывать.
Только теперь немного приподнялась завеса таинственности над
царившем на "Свароге" всеобщим ужасом, который подавил
всех и вся.
С некоторых пор на станции начали отказывать механизмы. Дело
привычное, никаких других эмоций кроме легкой досады вызвать не
могло. Неполадки были раньше, не прекратятся и в будущем.
Техники, правда, с ног сбивались, однако определить причину
отказов не могли. А потом нашелся наблюдательный человек,
который заметил, что рядом с отказавшим блоком непременно
имеются отпечатки звериных лап. Чуть позднее начали появляться и
дурно пахнущие лужицы.
-- А не мог сюда кто-нибудь завести собаку? -- начал я с
наиболее логичного предположения. Не следует умножать сущности
сверх необходимого. -- Знаете, солдаты обожают всяких зверушек.
Да и неписанная традиция по сей день благополучно здравствует.
По-прежнему все стремятся на станциях иметь какого-нибудь
зверька, ведь даже сами офицеры иногда не прочь побаловаться с
ним. Короче,-- в лоб спросил я, -- вы можете гарантировать, что
на станцию не попала контрабандой собака?
-- Собака? -- глупо переспросил Петров.
-- Именно собака, -- нетерпеливо вклинился Ерофей. -- Милый
такой, знаете ли, песик.
Полковник еще минуту крепился, потом не выдержал. Лицо его
исказила судорога, он рванул галстук и, откинувшись на спинку
кресла, разразился бурными рыданиями.
-- Нет... неправда... не может быть... Я не хочу!
Мы с домовым с огромным трудом сумели успокоить его. Оказалось,
что каждый из членов экипажа втихомолку подозревал, что попросту
спятил, что у него начались галлюцинации. А поскольку это
автоматически влекло за собой списание на Землю и увольнение в
отставку, то все предпочитали помалкивать, каждый боролся со
своим кошмаром в одиночку. Ведь медики не станут разбираться что
к чему --- их дело обеспечить нравственное здоровье экипажа.
Истрепавшиеся нервы, неумеренное потребление спиртного, внешние
причины -- это лихих эскулапов не занимает. Их дело -- лечить.
Спишут и разговаривать не станут.
Борьба с призраками не всем оказалась по силам. Тем более, что
видения были страшненькими. Это было чудовище, напоминающее
собаку, но громадное, много больше любой собаки. Никогда земля
не рождала подобного демона -- из пасти он выдыхал пламя, глаза
метали искры, он весь светился призрачным светом.
Первым пострадал часовой у продуктового склада. Он расстрелял в
собаку, предпринявшую нападение на пост все три имевшихся
магазина, не причинив ей ни малейшего вреда. Видя, что зверь
неумолимо приближается, он влез в холодильник с мороженой рыбой.
Когда примчался разводящий привлеченный стрельбой, часовой ни за
что не хотел выпускать из рук мороженого палтуса, утверждал, что
плывет в Америку, и нет на свете силы, которая заставит его
выпустить из рук спасательный круг.
Следующим оказался дежурный штурман. Когда в созвездии Большого
Пса ему привиделась не воображаемая, а вполне реальная собака,
он горько заплакал, объявил по громкой связи всей станции что,
разумеется, глубоко виноват, но умоляет всех простить его. В
детстве он обидел щеночка и сейчас идет искупать свою вину. Его
успели перехватить в выходном тамбуре, когда он рвался в
открытый космос, не одев скафандра.
После этого случаи пошли обвалом. Врач станции заказывал
пятикратную норму транквиллизаторов, а в результате был
заподозрен в тайном пристрастии к наркотикам и списан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42