– Пойдем отсюда, – шепнул Крылов Тамаре, загораживая ее собой от полуразвалившегося кавалера. – Нам надо поговорить. Прямо сейчас.
– Хорошо, – тихо ответила Тамара, не поднимая головы. – Займитесь им, – обратилась она к взъерошенным охранникам и запыхавшейся горничной, домашней, а не нанятой на вечеринку, прибежавшей на шум в кое-как натянутом форменном платье и без обязательного фартука.
– Может, доктора вызвать? – Горничная гневно таращила на посиневшего гостя эмалированные ржавые глазищи. Эта простая афро-русская женщина, по имени Зина и по фамилии Красильникова, служила у Тамары уже четвертый год и все принимала близко к сердцу, бывшему, вероятно, размером с ведро. Весившая добрый центнер, с мощным львиным носом и курчавой гривой, Зина очень походила на горничную из старых голливудских фильмов, за что и была принята на службу. Но вела она себя как нормальная русская баба, то есть всегда высказывала мнение, никого не боялась, кроме крокодила, и жалела хозяйку за женскую глупость, а Крылова любила за то, что он пострадал и при этом не пьет. Было понятно, что если назюзившийся классик попадет безраздельно в ее чугунные черные руки, то ему несдобровать.
– Позвоните Михаилу Семеновичу, – спокойно распорядилась Тамара, на что рассерженная Зина выпустила пар из широких лоснящихся ноздрей.
Легко покачивая свой немалый вес, словно вращаясь на ходу под просторным платьем, горничная пошла звонить домашнему доктору Тамары, квалифицированному молодому человеку с тремя продвинутыми образованиями, умеющему не только поставить диагноз, но и уладить конфликт. Тамара, с озабоченным и любезным видом хозяйки, спешащей решить небольшую проблему, скользнула между гостями за плотную дверь, в большой слабо освещенный холл, где призрачная лестничная спираль развивалась прямо в воздухе и походила на спящий в музее скелет динозавра. На ступенях зажигались под тяжестью шагов маленькие лампочки, освещая остроносые, на граненых серебряных шпильках Тамарины туфли и ботинки Крылова, впитавшие пыль.
***
Во втором этаже двери обеих спален были приоткрыты. В комнатах стоял почти одинаковый сумрак – справа позеленее и погуще, слева чуть полегче, с просинью. Ночь не признавала разницы между зеленым и синим, выделяя лишь немногие светлые вещи, словно сделанные из папиросной бумаги; обе кровати были туго затянуты шелком, и ни единая складка не говорила о недавнем присутствии Дымова здесь, наверху. У Крылова вырвался облегченный вздох; сразу же он почувствовал себя таким виноватым, что заискивающе тронул локоть вздрогнувшей Тамары – мягкий, похожий на привядший абрикос. Запнувшись, Тамара обернулась, и Крылова пронзило осознание ее бездомности – потому что сколькими спальнями ни владей, а своя должна быть у человека одна, как сам человек у себя один.
Замешательство продолжалось буквально секунду, а затем Тамара, усмехнувшись неприятно, словно выпустив из уголка накрашенного рта тонкую иглу, заспешила дальше по коридору, мимо широкобедрых напольных ваз и глухих в полумраке масляных картин, из которых самые маленькие и старые напоминали в своих глубоких рамах золоченые ларцы. Крылов догадался, что задерживаться перед спальнями не следовало ни в коем случае; голые руки шедшей впереди Тамары были прекрасны, будто чудом найденные руки Венеры Милосской. Но при мысли об их тяжелых объятиях, за которыми должно было последовать падение в жидкий шелковый омут, Крылова забрала холодная тоска.
Тамара между тем направлялась в сторону двух домашних офисов, устроенных совершенно одинаково и менявшихся строго одновременно. Сейчас изменение было видно от порога: вместо прежнего PC, очень элегантного, но все-таки похожего на дорогое кухонное оборудование, на хозяйском столе красовалось нечто принципиально новое. С первого взгляда казалось, будто широкий прозрачный монитор вплавлен в гигантский потек золотого янтаря, в глубине которого угадывались крупные, напитанные медом насекомые, соринки, радужные пузырьки. Было непонятно, как включается этот инопланетный аппарат, как будто не имеющий портов. Но переливчатая Тамара, с шорохом обильной чешуи упав в тугое кресло, погрузила указательный в первый попавшийся наплыв вещества, и сливовый отпечаток пальца медленно налился красным, будто крошечная электроплитка. Сразу перед хозяйкой проступила сенсорная клавиатура, а на мониторе засияла заставка: комплекс «Купол» с птичьего полета, патрулируемый чередою плавных, с лоснящимися шеями двуглавых орлов.
– Новое только в дизайне, по железу и программам ничего особенного, – небрежно заметила Тамара, цокая маникюром по кнопкам и быстро листая меню. – Ну, помнишь, я тебе говорила, господам ученым теперь не дают разгуляться. Но все-таки этой машины хватит, чтобы при желании угнать американский военный спутник.
– Вот это да! – Крылов осторожно потрогал «янтарь», оказавшийся мягким и немного липким, будто мармелад.
Тотчас Тамара дала клавиатуре быстрого щелчка, пальцу сделалось холодно, и машина мертвым серебряным голосом сообщила: «Отпечаток принят».
– Ничего себе, – Крылов, посасывая палец, в который словно впрыснули ледяного шампанского, ошарашенно наблюдал, как на мониторе быстро собирается из каких-то туманных кубиков его, Крылова, голограмма, с перекошенным воротом рыжего пиджака и кривой улыбкой где-то на щеке. – Никогда бы я с этой техникой не разобрался!
– А стоило бы, – натянутым голосом заметила Тамара, перемешивая в выдвинутом ящике какое-то хрусткое содержимое. – Это, собственно, твоя машина и твой кабинет, если бы ты когда-нибудь захотел вернуться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171