Когда, почти сорок лет спустя, я встретился с полковником Зиминым, на
шим офицером, поддерживавшим контакты с Генштабом, он рассказал мне, что
тот полет едва не привел к его аресту. Известно, что Берия, как первый заме
ститель главы правительства, санкционировал этот полет, но не доложил Ма
ленкову. Вот этот-то факт и был приведен как доказательство, что Берия хот
ел использовать военно-воздушную базу под Мурманском в случае провала е
го заговора.
Генерал-полковник Штеменко, заместитель начальника Генштаба, как иници
атор этих «предательских планов», которому не было тогда еще и пятидесят
и, вынужден был уйти в отставку. Хрущев и Маленков его пощадили Ч не хотел
и, чтобы перед судом по делу Берии предстали высшие военные чины. В действ
ующую армию Штеменко вернул Брежнев почти пятнадцать лет спустя для раз
работки планов военного вторжения в Чехословакию. Штеменко выполнил за
дание блестяще и получил за это звание генерала армии и Звезду Героя Сов
етского Союза.
Цареградский предъявил мне обвинение в том, что я «самым трусливым и пре
дательским» образом сорвал операцию по ликвидации Тито. Все протесты и т
ребования дать мне возможность опровергнуть эти обвинения, конечно, игн
орировались.
Цареградский инкриминировал мне связь с расстрелянными «врагами народ
а» Ч Шпигельглазом, Мали и другими разведчиками. Он старался представит
ь меня их сообщником, заявляя, что Берия знал о существовании уличающих м
еня связей с ними, но предпочел умолчать о них, чтобы надежнее завербоват
ь меня в свою организацию заговорщиков. Обманывая партию и правительств
о, я получал якобы из рук Берии незаслуженно высокие награды за свою рабо
ту. При этом, сказал он, Берия скрыл от ЦК и правительства, что на меня есть м
ножество компрометирующих материалов в Следственной части НКВДЧ МГБ,
и добился моего назначения одним из руководителей советской разведки.

В годы войны я, по словам Цареградского, выполняя указания Берии, тайно за
минировал правительственные дачи и загородные резиденции, а затем скры
л минирование этих объектов от Управления охраны Кремля чтобы ликвидир
овать руководителей партии и правительства в подходящий для заговорщи
ков момент. Позднее, я узнал, что в прокуратуру был вызван мой заместитель
полковник Орлов, с которым мы работали вместе в годы войны Ч он являлся н
ачальником штаба Особой группы войск при НКВД и командовал бригадой осо
бого назначения. Ему приказали обследовать совместно с группой сотрудн
иков правительственные резиденции в районе Минского шоссе в поисках за
ложенных по моему приказу мин. Поиски продолжались полтора месяца, никак
их мин не обнаружили.
В действительности дело обстояло следующим образом. Мне было поручено р
уководить минированием дорог и объектов в Москве и Подмосковье, чтобы бл
окировать немецкое наступление в октябре 1941 года под Москвой. Но после то
го как немцев отбили, мины были сняты, причем делалось все это под строгим
контролем по детально разработанному плану. Очевидно, Хрущев и Маленков
поверили этой байке о минировании их дач, состряпанной в прокуратуре или
добытой ценой вынужденных признаний. Специальные группы саперов также
пытались обнаружить «спрятанные» Берией в спецтайниках сокровища: их и
скали возле его дачи, на явочных квартирах и дачах НКВД в Подмосковье, но н
ичего не нашли.
На допросах меня не били, но лишали сна. Следовательские бригады из молод
ых офицеров, сменявшие друг друга, до пяти утра без конца повторяли один и
тот же вопрос: признаете ли вы свое участие в предательских планах и дейс
твиях Берии?
Примерно через полтора месяца мне стало ясно, что признание вовсе не важ
но для Цареградского. Меня просто подведут под формальное завершение де
ла и расстреляют как неразоружившегося врага партии и правительства, уп
орно отрицающего свою вину. Однако я понял, что некоторые арестованные, н
апример. Богдан Кобулов, пытаются тянуть время. Цареградский показал мне
выдержки из протокола его допроса: Кобулов не давал показаний о шпионаж
е, операциях с иностранными агентами, вместо этого он говорил, что аппара
т Судоплатова «был засорен» подозрительными личностями. Опытный следо
ватель, Кобулов старался создать впечатление, будто он сотрудничает с пр
окуратурой и может быть полезен ей в будущем. Для меня подобный вариант б
ыл неприемлем. Я понимал, что вхожу в список лиц и чинов МВД, подлежащих ун
ичтожению. Обвинения против меня основывались на фактах, которые правит
ельство страны рассматривало не в их истинном свете, а как повод, чтобы из
бавиться от меня Ч нежелательного свидетеля.
Пока шли допросы, я сидел в одиночной камере. Мне не устраивали очных став
ок со свидетелями или так называемыми сообщниками, но у меня было чувств
о, что совсем рядом находятся другие ключевые фигуры по этому делу. Напри
мер, я узнал походку Меркулова, когда его вели на допрос по коридору мимо м
оей камеры. Я знал, что Меркулов был близок к Берии на Кавказе и позже в Мос
кве, но в течение последних восьми лет не работал с ним, поскольку был снят
с поста министра госбезопасности еще в 1946 году. Я понял, что Руденко получи
л указание оформить ликвидацию людей, которые входили в окружение Берии
даже в прошлом. Я знал также, что Меркулов перенес инфаркт сразу после сме
рти Сталина и был серьезно болен. Если Берия планировал свой заговор, нев
озможно себе представить, чтобы Меркулов мог играть в нем сколько-нибуд
ь серьезную роль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216