Коновалец решился сообщить мне об этом, поскольку знал,
что как организатор украинского подполья я смогу узнать правду.
Когда в 1937 году я сообщил об этом Шпигельглазу, он высказал предположение,
что контакты Дубового и других командиров с украинскими националистам
и и немцами не были невозможными. Думаю, что Шпигельглаз просто хотел при
крыть меня на случай, если бы я передал эту неприятную для нашего руковод
ства информацию Ч ведь судьба этих командиров уже была предрешена.
В ноябре 1937 года, после празднования двадцатилетия Октябрьской революци
и, я был вызван вместе со Слуцким к Ежову, тогдашнему наркому внутренних д
ел. Я встретился с ним впервые, и меня буквально поразила его неказистая в
нешность. Вопросы, которые он задавал, касались самых элементарных для л
юбого разведчика вещей и звучали некомпетентно. Чувствовалось, что он не
знает самих основ работы с источниками информации. Более того, похоже, чт
о его вообще не интересовали раздоры внутри организации украинских эми
грантов. Между тем Ежов был и народным комиссаром внутренних дел, и секре
тарем Центрального комитета партии. Я искренне считал, что просто не в со
стоянии оценить те интеллектуальные качества, которые позволили этому
человеку занять столь высокие посты. Хотя к этому времени я и был уже весь
ма опытным профессионалом в разведслужбе, но в том, что касалось карьеры
в высших эшелонах власти, оставался наивным человеком: ведь те руководит
ели, с которыми я сталкивался до сих пор, такие, как Косиор и Петровский, во
зглавлявшие компартию Украины, были высокоинтеллектуальными людьми с
широким кругозором.

Ликвидация главаря фашистс
кой ОУН Коновальца

Выслушав мое сообщение относительно предстоящих встреч с украинскими
националистами, Ежов внезапно предложил, чтобы я сопровождал его в ЦК. Я б
ыл просто поражен, когда наша машина въехала в Кремль, допуск в который им
ел весьма ограниченный круг лиц. Мое удивление еще больше возросло после
того, как Ежов объявил, что нас примет лично товарищ Сталин. Это была моя п
ервая встреча с вождем. Мне было тридцать, но я так и не научился сдерживат
ь свои эмоции. Я был вне себя от радости и едва верил тому, что руководител
ь страны захотел встретиться с рядовым оперативным работником. После то
го как Сталин пожал мне руку, я никак не мог собраться, чтобы четко ответит
ь на его вопросы. Улыбнувшись, Сталин заметил:
Ч Не волнуйтесь, молодой человек. Докладывайте основные факты. В нашем р
аспоряжении только двадцать минут.
Ч Товарищ Сталин, Ч ответил я, Ч для рядового члена партии встреча с ва
ми Ч величайшее событие в жизни. Я понимаю, что вызван сюда по делу. Через
минуту я возьму себя в руки и смогу доложить основные факты вам и товарищ
у Ежову.
Сталин, кивнув, спросил меня об отношениях между политическими фигурами
в украинском эмигрантском движении. Я вкратце описал бесплодные дискус
сии между украинскими националистическими политиками по вопросу о том,
кому из них какую предстоит сыграть роль в будущем правительстве. Реальн
ую угрозу, однако, представлял Коновалец, поскольку он активно готовился
к участию в войне против нас вместе с немцами. Слабость его позиции заклю
чалась в постоянном давлении на него и возглавляемую им организацию со с
тороны польских властей, которые хотели направить украинское национал
ьное движение в Галиции против Советской Украины.
Ч Ваши предложения? Ч спросил Сталин. Ежов хранил молчание. Я тоже. Пото
м, собравшись с духом, я сказал, что сейчас не готов ответить.
Ч Тогда через неделю, Ч заметил Сталин, Ч представьте свои предложени
я.
Аудиенция окончилась. Он пожал нам руки, и мы вышли из кабинета.
Вернувшись на Лубянку, Ежов тут же дал мне указание немедленно приступит
ь к работе вместе со Шпигельглазом над нашими предложениями. На следующи
й день Слуцкий, как начальник Иностранного отдела, направил подготовлен
ную записку Ежову. Это был план интенсивного внедрения в ОУН, прежде всег
о на территории Германии. Для этого было, в частности, предложено послать
трех сотрудников украинского НКВД в качестве слушателей в нацистскую п
артийную школу. Нам казалось необходимым вместе с ними послать для подст
раховки одного подлинного украинского националиста, желательно при эт
ом не слишком сообразительного. Ежов не задал ни одного вопроса и только
сказал, что товарищ Сталин дал указание посоветоваться с товарищами Кос
иором и Петровским, у которых могут быть свои соображения. Мне надлежало
немедленно выехать в Киев, переговорить с ними и на следующий день верну
ться в Москву.
Наша беседа проходила в кабинете Косиора, где присутствовал и Петровски
й. Оба они проявили интерес к предложенной нами двойной игре. Однако боль
ше всего их заботило предполагавшееся тогда провозглашение независимо
й Карпатской Украинской республики. Ровно через неделю после моего возв
ращения в Москву Ежов в одиннадцать вечера вновь привел меня в кабинет к
Сталину. На этот раз там находился Петровский, что меня не удивило. Всего з
а пять минут я изложил план оперативных мероприятий против ОУН, подчеркн
ув, что главная цель Ч проникновение в абвер через украинские каналы, по
скольку абвер является нашим главным противником в предстоящей войне.

Сталин попросил Петровского высказаться. Тот торжественно объявил, что
на Украине Коновалец заочно приговорен к смертной казни за тягчайшие пр
еступления против украинского пролетариата:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216