Он считал, что его жизненного опыта и нескольких поставленных отцом ударов вполне хватит для того, чтобы успешно вести дела. Не получилось. За пару месяцев он прогорел и нахватал жутких долгов, а расплачиваться не спешил. Кредиторы наняли бандитов. Таких же, как и он сам, им все дозволено. Сначала они накостыляли сыну. Потом папа, которому они решили напомнить о долгах отпрыска, накостылял им. На время все затихло. Но сын продолжал болтаться по ресторанам и бл… м, не особо задумываясь о дне завтрашнем. До тех пор, пока не пропала его семилетняя сестра. Папа не любил милицию и за помощью не обратился, решив разобраться самостоятельно, с помощью друзей-спортсменов. Но тут им противостояли уже не двадцатилетние отморозки, а люди солидные. Папа и его друзья получили телесные повреждения различной степени тяжести, дочка осталась калекой, а сумма долга утроилась. Продав все, папа сумел расплатиться и вызволил своего ребенка. Ему выдвинули новые требования. Он выполнил и их, через полгода ему напомнили о себе в третий раз. А чтобы он не думал слишком долго, однажды днем, когда его жена прогуливалась с дочкой по скверу недалеко от дома, на красивой машине подъехали те дяди, которые на всю жизнь сделали ребенка инвалидом… Наутро папа отправился в отделение.
Мы связались с РУОПом. Группировка, «наехавшая» на бывшего спортсмена, оказалась каким-то новообразованием, ни разу не попадавшим в поле зрения оперативников. Поначалу все шло нормально, но в вечер накануне финальной «стрелки» непутевый сын, возвращаясь домой из очередного кабака, попал под машину и погиб. Водителя так и не нашли. Вымогатели больше ни разу не напомнили о себе. Я был уверен, что это совпадение, но понимал, что правду не узнаю никогда.
Я поднялся в будку, символически постучал в приоткрытую дверь и вошел. Мужчина кивнул, не отрывая взгляда от телевизора и продолжая жевать булку.
— Здравствуйте.
— Привет, — отозвался он бесстрастным голосом. — Как дела?
— В порядке. Пауза.
Я пожалел, что пришел.
— Меня интересует одна машина. Она бывает здесь по понедельникам, под вечер, несколько часов.
Он стал жевать медленнее.
— Красный джип. «Оцепление».
Он еле заметно кивнул — скорее всего, в ответ на какие-то свои мысли.
— Меня интересует, когда он здесь бывает и кто на нем ездит.
Он опять кивнул.
— Все, — я пожал плечами.
Сторож доел булочку и допил кефир. Поставил пустую бутылку под стол, вытер грязным полотенцем руки, набил и закурил короткую изогнутую трубку. Закинул ногу на ногу и сидел, покачивая головой и скрестив руки на груди. Потом показал в сторону лежащего на столе раскрытого журнала:
— Смотри.
Я придвинулся к столу и начал листать исписанные страницы. Разные почерка, разный цвет чернил. Нужную запись я тем не менее обнаружил: «Шевроле-блейзер» М439РО. Водитель — Попцава Реваз Дурович. Хозяин машины — частное охранное предприятие «Оцепление». Была здесь в прошлый понедельник с 17. 30 до 18. 50.
Я полистал журнал. Джип появлялся на стоянке регулярно, каждый понедельник после 17 часов, и стоял, как правило, до 19. Один раз вместо Реваза был записан Горохов Виктор Алексеевич. Это было полгода назад и не в обычное время, а утром, с 10 до 11. 40.
Я переписал данные машины и водителя в свой блокнот. Поднялся.
— Ты ведь уже не в милиции работаешь?
— Нет.
— Я так и думал. — Он удовлетворенно кивнул.
— До свиданья. — Я пошел к двери, так и не услышав ответа.
На пороге я остановился и посмотрел в спину замершего перед телевизором внешне крепкого еще человека. Вздохнул и стал спускаться.
Второго нужного мне типа я нашел в помещении игровых автоматов у заднего входа в гостиницу. Невысокого роста, круглолицый и упитанный, с выпирающим из расстегнутой меховой куртки круглым брюшком. Из бокового кармана куртки торчит антенна радиотелефона, а унизанные кольцами толстые пальцы теребят четки и связку ключей. Он был гостиничным сутенером. Раз я поймал его с коробком «травки», которую он нес какому-то важному клиенту, а потом несколько раз бил его толстую морду, пока он сам не предложил мне жить в дружбе. Ничего ценного в плане информации я от него получить не успел, но кое-что, опасное для себя, он успел мне наболтать.
Не заходя в зал, я остановился у стены и присвистнул.
Он не обратил внимания. Я свистнул снова, а потом крикнул:
— Эй, Фунтик!
Фунт — кличка. Фунтиком его звали только я и другие опера, а Савельев при общении с ним неизменно добавлял еще и подзатыльник.
Фунт вздрогнул и обернулся. Лицо его выражало ярость. Отыскав взглядом меня, он покрылся пятнами, а потом, нахохлившись, засеменил ко мне, скрипя новыми ботинками.
Я стоял и улыбался.
— Послушай, ты, — задыхаясь, сказал он, — ты…
Я врезал ему по роже. Несильно. Он заткнулся и заморгал. Быстро-быстро, как и полтора года назад.
Я улыбался. Фунт был растерян. Он знал, конечно, что из милиции меня уволили, но кем я был теперь, не догадывался и боялся ошибиться.
— Здравствуй, Фунтик, — доброжелательно сказал я. — Как жизнь? Как здоровье?
Он потер ушибленное место и промолчал.
— Пошли, разговор есть. — Я показал на приоткрытую дверь кафетерия.
— А ты уверен, что нам есть о чем говорить? Я задумчиво посмотрел на свой кулак, и Фунт ощутимо напрягся.
— По-моему, я никогда не разрешал тебе обращаться ко мне на «ты». Разве не так?
Он пробурчал что-то нечленораздельное. Я снова кивнул на двери кафе, откуда выходили два высоченных нефа в сопровождении потрепанной нашей соотечественницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88