И на эти палочки на специальной машинке на
матывала нитки. Получалась катушка, но без дырки посередине, глухая. На ба
заре нитки раскупали в момент. Так вот чем занималась тетя Валя!
Когда я стала помогать ей распутывать слежавшиеся мотки, я убедилась, чт
о у тети Вали не такой уж легкий хлеб. Я тогда была поражена ее терпением. А
когда я сама несколько часов провела за этим скучным, нудным занятием, я с
тала более внимательно следить за тетей Валей. Нет-нет! Она совсем не така
я избалованная, как я думала. А перед самым возвращением мамы с менки тетя
Валя мне раскрыла самый важный секрет.
Ч А теперь главное, доця! Смотри и запоминай! На эту палочку мы незаметно
наматываем тряпочку. Потом красиво прикрываем все это дело нитками… Что
мы имеем, доця? Мы имеем то, что нам надо. Экономим нитки и увеличиваем коли
чество катушек. «Аллес нормалес», доця! Тебе ясно, доця?
Ну что же тут неясного? Что за тетя Валя! Такое придумать! Ведь все так прос
то. А сколько прибыли. Это тебе не моя мама Ч правильно говорил папа: «Нич
егинька не вмеить». А тетя Валя Ч талант, актриса!
С ней было так интересно! Я часами могла смотреть, как она расчесывает сво
и волосы. А когда у нее было хорошее настроение, как она сама говорила: "Сег
одня, доця, у меня все «аллес нормалес», что по-русски означает «жизнь пре
красна», Ч это были самые яркие дни в зиму и начало весны 1942 года. Тогда мне
даже разрешалось померить косу. Я ее оборачивала вокруг головы. Чубчик и
коса… Я, счастливая, улыбалась своему отражению в зеркале. Мне даже не меш
ало отсутствие двух передних зубов. Я примеряла разноцветные боа. Я обма
хивалась черным пушистым веером. Если тетя Валя выходила на кухню, я тут ж
е пудрила свой нос ее огромной голубой пуховкой… Ну а если мне еще разреш
алось полежать на кровати с ангелами на спинках… О! Я лежала, «як принцесс
а», и мечтала: когда вырасту, у меня будет кровать с ангелами, много перьев
и боа, абажур с бантом, много разноцветных флакончиков, и еще очень, очень
многого хотелось…
У тети Вали я научилась кроить «на глаз». Без выкроек. Тетя Валя положит пе
ред собой «материю», чик-чик Ч и уже через пятнадцать минут идет примерк
а. А я тут наготове. Держу ножницы, мел, сантиметр. Готова предвосхитить и в
ыполнить малейшее ее желание. Да, действительно, «аллес нормалес»! И мы об
е в упоении мурлыкали «Большой вальс»…

ПИР

Ночью я услышала мамин голос. Она громко смеялась. Я встала и пошла к тете
Вале. Мама отсутствовала больше двух недель. Они, пока ходили по деревням,
спали где попало, одетые, нерасчесанные. У нее на голове образовался колт
ун, расчесать который нельзя было никакими силами, и тете Вале пришлось е
го выстричь.
Ч Санки иногда приходилось тащить по земле… Снег тает, Ч весело расска
зывала мама. Она опять была счастлива, как на Первое мая!
Стоял уже март. Весна. Значит, не будет больше холодов!
Я бросилась к маме.
Ч Уже все знаю. Тетя Валя мне все рассказала. Ты хорошо себя вела. Я доволь
на. Я привезла тебе вкусного. Сейчас помоюсь и будем кушать.
Ну никакой романтики! Все прозаично, деловито. Вот был бы на ее месте папа!
Вот это был бы спектакль! Но папы нет…
На столе лежал большой круглый пшеничный хлеб, крутые яйца, мед. Пир!!! Мы си
дели у тети Вали за столом. Мы смотрели на еду и боялись притронуться.
Ч Ешь, Люся, не бойся, это все наше, Ч сказала мама. Мы ели медленно, чтобы з
апомнить этот день. Когда еще такое будет? Стола у нас не было. Мы его сожгл
и. Все важные события и праздники отмечались у тети Вали.
Мама рассказывала про менку. Она считала, что ей повезло. Правда, в деревню
она еле дошла. Истерла в кровь ноги… И к ночи оказалась одна в лесу…
Ч Такой страх! Лес. Тишина. Стемнело мгновенно. Нам посоветовали идти поо
диночке, чтобы не испугать хозяев. Все-таки, когда видят, что женщина одна,
не так боятся впускать. Стою, Валя, в лесу со своими санками и думаю: ну хоть
бы бомба упала! Потом прошла еще, вдруг слышу собачий лай. Как брошусь бежа
ть! Как будто за мной гонятся. Откуда только силы взялись? И как в сказке, Ва
ль! Хатка чистенькая, беленькая стоит, из трубы дым. Только бы пустили! Хоз
яева молодые, муж и жена… Пустили, обогрели. Я как заплачу! Истерика начала
сь. Не могла поверить, что тепло, что рядом добрые люди, Ч все время ждала о
т них чего-то плохого. Знаешь, в деревне совсем другие люди, чем здесь, в гор
оде. Держалась-держалась и не выдержала, Валь! Ела я яичницу с салом и все в
ремя думала, как бы Люсе спрятать. А потом соображаю: пропадет ведь… И опят
ь ем, ем, ем. Они на меня все смотрели, смотрели. Спрашивали: есть ли дети? Я ск
азала, что есть дочка. «А у нас нэма дитэй! Нэ послав бог…» Жаль, говорю, а са
ма думаю: ну и слава богу, что не послал, знали бы вы, как дети в городе мрут. Д
а! Немцев они почти не видели. В те хаты, что стоят около леса, немцы не заход
ят, боятся партизан. Так что война их почти не коснулась. Расспрашивали… Н
у я так, кое-что рассказала.
За папин макинтош и свое шевиотовое пальто мама привезла мешок муки, сал
о и бидончик меду.

Моя мама не любит вспоминать те страшные годы оккупации. А особенно граб
иловку, менку… У нее сразу портится настроение. Она становится мрачной, з
амкнутой. А мне так нужно узнать некоторые подробности. Я к ней и так, и сяк.
Но не вытянешь ничего. Говорит, что немцы вошли в Харьков 24 октября 1941 года, а
ушли навсегда 23 августа 1943 года. Так это же всем известно!
Тогда я ей сама начинаю рассказывать в надежде, что она меня поправит, под
скажет!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33