— Это не совсем так. Были эксперименты. Телекинез и телепортация известны тысячи лет. Чтобы развить эту силу, потребовались лишь объединенные усилия телекинетиков на конгрессе Джоффри. Мы знаем, что дети телеков тоже способны к телекинезу. Передается ли он при контакте, как инфекция, или генетически — точно не известно.
— Наверное, и то и другое. Врожденная предрасположенность и родительская тренировка. Серкумбрайт кивнул:
— Вероятно, так. Хотя, как ты знаешь, в редких случаях в качестве награды они превращали в телеков и обычных людей.
— Похоже, способность к телекинезу заложена в каждом.
— Есть гора литературы о ранних экспериментах и наблюдениях. Так называемое спиритуальное исследование полтергейстов и домовых.
Шорн хранил молчание.
— Я попытался систематизировать эту проблему, — продолжал Серкумбрайт, — подойти к ней логически. Первый вопрос, который у меня возник: применим ли здесь закон сохранения энергии? Когда телек взглядом переносит по небу тонну железа, чем он пользуется — своей энергией или энергией неведомого источника? Это нельзя установить без эксперимента.
Шорн потянулся, зевнул и удобнее устроился в кресле.
— Я слышал одно объяснение на этот счет. Говорят, телек пользуется только верой. Вселенная, которую он воспринимает, имеет реальность лишь до границ его ума. Он видит стул — образ стула возникает в его мозгу — он приказывает стулу переместиться. Вера его столь велика, что он убежден, будто видит, как перемещается стул, и на этом основывает все свои действия. Иными словами, стул сдвинулся с места, потому что телек верит, что сдвинул его.
Серкумбрайт спокойно посасывал трубку.
Шорн усмехнулся:
— Продолжай. Извини, я перебил тебя.
— Откуда поступает энергия? Есть три возможности. Разум является или источником, или клапаном, или управляющим механизмом. Следовательно, разум направляет силу. Но исходит ли сила из разума? Или она как-то собирается, проводится им? Или разум действует как модулятор?
Шорн покачал головой:
— Пока мы не установили даже характер этой энергии. Если бы мы узнали его, стала бы понятна и функция сознания.
— И vice versa
. Посмотри, как действует эта сила. Предмет всегда перемещается как единое целое. Никогда не наблюдалось разрыва или сжатия. Почему? Сказать, что мозг создает силовое поле, — значит попасть пальцем в небо, дать определение столь же расплывчатое.
— Может, ум способен управлять полтергейстом, как древние иранские маги?
Серкумбрайт выбил из трубки пепел.
— Я рассматривал эту возможность. Что такое полтергейст? Духи? Души умерших? Почему телеки управляют ими, а обычные люди нет?
Шорн усмехнулся:
— Полагаю, это риторические вопросы, потому что ответов у нас нет.
— Может, тут действует некий вид гравитации. Представь себе чашеобразный гравитационный экран вокруг предмета, открытый в том направлении, куда телек хочет переместить предмет. Я точно не рассчитывал гравитационное ускорение, порождаемое всей материей Вселенной, — но думаю, оно будет незначительно. Около миллиметра в день. Нет, гравитационный экран исключается. И примерно то же с экраном для потока нейтронов.
— Полтергейст, гравитация, нейтроны — все исключается. Что же у нас остается? Серкумбрайт кашлянул.
— Я не исключал полтергейст. Но я склоняюсь к органической теории. То есть концепции о том, что все разумы и вся материя Вселенной связаны, подобно клеткам мозга или мышечной ткани. Если некоторые из этих клеток устанавливают между собой достаточно тесную связь, они способны контролировать определенные деформации тела Вселенной. Каким образом? Не знаю. В конце концов, это лишь идея, жалкая антропоморфная идея.
Шорн задумчиво глядел в потолок… Серкумбрайт был настоящим ученым. Он не только выдвигал теории, не только придумывал эксперименты для их оценки, но был еще и превосходным практиком, знатоком лабораторной техники.
— Предполагает ли твоя теория практическое приложение?
Серкумбрайт почесал за ухом.
— Пока нет. Я должен скрестить ее с кое-какими идеями, как оккультисты, которых ты вспоминал. Будь у меня телек, который согласился бы подвергнуться экспериментам, мы могли бы кое-что получить… Кажется, я слышу доктора Кургилла.
Серкумбрайт встал и пошел открывать дверь. Шорн заметил, как он весь подобрался. Низкий голос произнес:
— Привет, Серкумбрайт! Это мой сын. Клуч, поприветствуй Гормана Серкумбрайта, одного из наших выдающихся тактиков.
Кургиллы вошли в лабораторию. Отец был невысокого роста, худощавый, с длинными руками. У него было забавное морщинистое лицо — с высоким лбом, длинной верхней губой и плоским обезьяньим носом. Сын совсем не походил на отца: стройный молодой человек с благородными чертами лица, гривой густых рыжеватых волос, в модном костюме, напоминавшем стиль телеков. Старший был энергичен, разговорчив, радушен; младший — более осторожен в движениях и скуп на слова.
Серкумбрайт повернулся к Шорну.
— Уилл… — начал он и резко смолк. — Прошу прощения, мы вернемся через минуту, — сказал он Кургиллам.
Они поспешили в соседнюю комнату.
— Что случилось?
Шорн взял Серкумбрайта за руку и приложил ее к датчику в своем кармане. Серкумбрайт вздрогнул:
— Вибрирует!
Шорн осторожно заглянул в другую комнату.
— Ты хорошо знаешь Кургиллов?
— Доктор — друг моего детства, я ручаюсь за него головой.
— А его сын?
— Не знаю.
Они переглянулись и одновременно посмотрели в дверную щель. Клуч Кургилл сидел в кресле, которое прежде занимал Шорн, отец стоял перед ним, заложив руки за спину и слегка покачиваясь на носках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22