Или Нюты. Нет, Нюра – лучше, привычней нашему уху, хотя и в самом деле кажется грубоватым… Значит, нужно пока смотреть, что происходит, и не выходить из дела. Даже если Велч придумал что-то помимо того, о чем рассказал.
Стерх встал и пошел в сторону, где по его мнению находилась автомобильная площадка. Он прошел мимо гаража на четыре бокса, мимо небольшого стада очень дорогих машин, среди которых не было ни одного Жигуленка, вышел на шоссе и довольно быстро, по наитию, оказался на автобусной остановке. Было еще не поздно, и уже через полчаса он залез в пустой, едва освещенный салон автобуса, который, судя по указателям, мог довезти его до Лианозова.
Продремав всю дорогу и сделав пересадку на площадке у Лианозовской платформы на 179 маршрут, Стерх еще до полуночи вошел в свою квартиру, с наслаждением скинув лакированные, новые, и потому очень тесные ботинки.
На дверце бара он нашел лист бумаги. Аккуратным до изумления почерком Вики на нем было написано ярко-фиолетовым фломастером: «В 10 часов ровно – подписываем договор с Прорвичем-старшим в его офисе».
Вздохнув, Стерх вытащим бутылку водки и сделал порядочный глоток. Водка после виски показалась вульгарным пойлом для конченных алкоголиков. От ее вкуса по всему телу прошла дрожь. Стерх посмотрел на этикетку, чтобы удостовериться, что это та самая бутылка, что и вчера, а не подмененная особенно изощренными лазутчиками общества трезвости, злобно поставил ее на письменный стол и ушел спать.

Глава 3

Следущим утром Стерх еще спал, когда открылась дверь его квартиры. Он не слышал, как кто-то легким, но не очень осторожным шагом, прошествовал к его комнате, потом вернулся на кухню, и там раздался неописуемый звук, когда на стол со всего размаха были поставлены сумки с какой-то снедью, банкой с кофе и пакетом молока. Потом шаги направились в так называемый офис, и оттуда раздался резковатый, почти по-настоящему возмущенный голос:
– Опять тут пахнет, как в трактире… Да еще в грязном.
Вот этот голос он уже не мог не услышать. Он проснулся, перекатился на спину, потому что почти всегда после слишком крепких возлияний спал на животе, подтянул одеяло к подбородку, и очень хорошо представил себе, что произойдет дальше. Ждать пришлось недолго, особа, вторгшаяся в квартиру, прокричала уже из коридора:
– Удивляюсь, как у тебя хватило ума раздеться. Однажды я войду, и ты будешь спать в сапогах.
Стерх не хотел двигаться. Он не выспался, к тому же, чувствовал, как в его крови еще гудел алкоголь. Поэтому он отвернулся, чтобы не видеть коридора. Но агрессора это не остановило, шаги раздались в самой комнате, и приближались, пока не оказались под самым его ухом. Делать было нечего, Стерх разлепил глаза. Над ним стояла Вика.
Вообще-то она была среднего роста, щупленькая, и хотя ее возраст приближался к тридцати, все еще со спины походила на девочку, которая не торопилась избавиться от подростковой угловатости и резкости движений. К сожалению, не только движений. В ней осталась, должно быть, с юности, резкость суждений, суровость взгляда и сила воли, которая происходила не только от цельного характера, но и от сумасшедшего убеждения в своей правоте. Если бы Стерх не помнил об этой особенности своей сотрудницы, и не был постоянно настороже в их отношениях, она уже давно захомутала бы его, да так, что неясно было бы кто начальник, а кто подчиненный.
Ее почти всегда очень коротко постриженные волосы меняли свой цвет не реже, чем раз в квартал. Иногда это случалось даже чаще, и почти всегда настолько, что Стрех никогда, ну ни разу в жизни, не сумел угадать следующую палитру. Она побывала платиновой блондинкой, красновато-русой, ярко-рыжей и однажды даже неописуемого светло-русой с розовыми прядями. Прошедшее лето Вика имела цвет темно-ореховый, и это было почти пристойно, не выбивалось из общего ряда, по-крайней мере, ее можно было без опасений отпускать для наружного наблюдения.
– Однажды я увижу тебя совсем лысой, – сказал он, стараясь не облизывать пересохшие губы.
– Что? – спросила Виктория, но он знал, что она прекрасно его поняла. На всякий случай, она одернула юбку.
Обычно она носила голубые джинсы, или очень строгие, почти по-девчоночьи скроенные платья, что подходила под ее размашистую, не совсем совместимую с ее габаритами широкую походку. Но сегодня она была в темной, почти деловой юбке и широком пиджаке. Кажется, это у нее называлось видом «настоящей секретарши». Такой вид пугал его – это значило, что предстоит еще один раунд борьбы за свое начальственное положение.
К тому же, она нацепила на нос не свои обычные, круглые, как у Леннона, очки, а довольно дорогой инструмент в фигуристой и не очень практичной оправе. Стекла у него были дымчатые, что придавало ее глазам странный блеск, словно вампирше, вышедшей на охоту. При все при том, Стерх отлично понимал, что есть огромное количество мужиков, которым женщина с такими манерами и поведением должны нравиться больше всего. Вот только он сам страдал от этого, и частенько не мог справиться в вспышками раздражения, которые иногда одолевали его при виде Вики. На всякий случай, он списывал их на счет ее напористости.
На миг она стащила очки с носа, чтобы он мог полюбоваться холодным, требовательным выражением ее глаз. Решив, что демонстрация силы завершена, она снова спряталась за ними, как за забралом.
– Ну, ладно, дражайший шеф, пора вставать, – высказалась она. – Не забывай, нам назначено у Прорвичей на десять.
Стерх поморщился, закатил глаза, изображая муку и злость одновременно, но понимал, что это ни к чему не приведет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15