Вода окрасилась кровью. Это была кровь Властелина акул, бесконечной струйкой тянущаяся из располосованного бока. Однако глаза Бледного по-прежнему были холодны и спокойны.
– Эд'рум, – на мгновение прервала свою Песню Нита, – спасибо тебе…
Акула вперила в нее свой неподвижный странный взгляд.
– Килька, – проскрипел Бледный, – разве я не создан для того, чтобы довершать беду?
И он с силой ударил задохнувшуюся от неожиданности Ниту в бок, чуть пониже головы. Нита захлебнулась болью, закружилась, ошарашенная, потерявшая способность петь.
Сквозь ревущую в голове боль она вдруг услышала, как Эд'рум начал петь! Акула продолжала Песню Молчаливой! Бледный пел строки Жертвоприношения! И эти стихи сдерживали Смерть, отталкивали Одинокую Силу. Кит тем временем продолжал упорно биться о тело Змеи, которая все ниже и ниже склонялась над ним. А Нита все металась и корчилась от боли, не в силах произнести ни звука.
«НЕТ! НЕТ! НЕТ!» – кричало все в ней, но этот крик не мог вырваться наружу. Эд'рум взял на себя роль Молчаливой и круг за кругом приближался к Одинокой Силе. Он пел. «Откуда у акулы такой голос?» – промелькнуло в голове у Ниты. Пение Властелина, казалось, заполняло все Море.
Я принимаю твой Дар, Одинокая Сила, –
Смерть принимаю, не споря.
Пусть она с Морем сольется и станет
Частью великого Моря!
Смерть принимая, ее изымаю из мира,
Из Времени, чье непрерывно теченье.
Ее, как подарок, с собой забираю,
А Времени щедро дарую рожденье.
Вонзай свои зубы в покорное, мягкое тело,
Пусть ненависть черная хлещет волной.
Победа твоя означает твое пораженье –
Посланница Смерть умирает со мной.
И Властелин акул кинулся вниз и впился зубами в напряженную шею Змеи. Бледный не вскрикнул, когда пылающая шкура Змеи расплавила его зубы. Акула не издала ни звука, когда Одинокая Сила, затрясшаяся от боли и ярости, свилась кольцом и оторвала от своей шеи длинное белое тело, раздавила его в своих каменных челюстях.
А затем появились акулы…
«ПРИЗОВУ ПОМОЩЬ», – вспомнила Нита слова Властелина. Да, да, когда-то ведь Эд'рум говорил, что есть единственный способ призвать его сородичей… это кровь! Его собственная кровь. Взятая у Ниты сила, ее волшебство подарило акуле умение петь. Даже великая власть Властелина акул не могла сотворить того, что даровало ему волшебство кита. Дарованная сила преодолела немыслимое расстояние, призвав дюжины, сотни, тысячи, десятки тысяч кровожадных сородичей. Обезумев от крови в воде, они нападали на всякого, у кого была хоть малейшая рана, и разрывали его на клочки.
Нита почувствовала, что может плыть, и спешно удалилась от разыгравшейся оргии, где, казалось, все акулы мира сплелись, столкнулись в кипящей воде. Ар'ейниии мгновенно исчезла в кружащемся облаке гладких серебристых тел. Эд'рум тоже пропал. И Змея…
Ужасающий крик боли словно бы взорвал воду. Одинокая Сила, как и все остальные Силы, приняв облик земного тела, будь это даже чудовище, становилась уязвимой. Акулы, обезумевшие от крови Властелина, впились в тело Змеи. Вкус ее обжигающей крови, смешанной с их собственной, только подогревал их безумие. Они жаждали еще и еще… И находили.. И рвали. Крики и вопли не утихали, продолжались и продолжались… Мечущаяся Змея была, словно гирляндами, увешана по всей своей неимоверной длине мотающимися акульими телами. Нита, оглушенная, обессилевшая, стремилась все дальше и дальше от побоища, которое, казалось, будет происходить вечно.
И вдруг все прекратилось. Акулы, крупные и мелкие, стали медленно кружить над останками Змеи в поисках другой свежей пищи и не находили ее. Они начали рассеиваться.
Властелина акул и Ар'ейниии не было видно. Лишь кружащее в воде алое облако да выпадающие из него и медленно опускающиеся на дно куски растерзанных тел.
От Одинокой Силы не осталось ничего, кроме застывающей на дне лавы. Да чувствовался в воде сильный серный привкус с примешивавшимся к нему жгучим и жгущим вкусом ее горящей фиолетовыми язычками крови. А на дне в застывающем месиве лавы корчилось, свиваясь кольцами, в последнем издыхании длинное изодранное тело Змеи. НЕОГРАНИЧЕННАЯ еще раз была ограничена ценою жизни. И жертва свершила это по своей воле. Эд'рум не был волшебником, но, наделенный силой волшебства, он сумел остановить, ДОВЕРШИТЬ беду, напоив ее собственной кровью.
У Ниты ныло все тело. Невероятно усталая и опустошенная, она висела неподвижно в воде, просто не зная, что делать. Она ведь не планировала жить так долго! И вдруг она вспомнила:
– Ки-ииит!
Вернувшееся эхо подсказало, что кашалот стремительно поднимается вверх. Она последовала за ним.
Нита прошла сквозь сумеречную зону в три сотни морских саженей и увидела свет, слабый зеленовато-золотой свет, который и не надеялась увидеть вновь. Она с ходу расколола спокойную, словно стеклянную, поверхность воды, несколько раз жадно и глубоко вздохнула и только теперь обнаружила, что занимается утро. Утро понедельника? Она не была уверена, но это сейчас не имело значения. В глаза ей опять бил солнечный свет, в легкие легко и свободно врывался воздух, чистый и свежий. А в полумиле от нее на волнах качался кашалот, настолько усталый, что не мог пошевелить даже плавником.
Она подплыла к нему. Некоторое время ни один из них не произносил ни слова, не шелохнулся. Они просто лежали на воде, слегка касаясь друг друга боком и дышали, дышали, дышали…
– Я там внизу увлекся, – вымолвил Кит, – и Сеть начала сползать с меня. Еще бы немного, и я стал бы настоящим кашалотом, забывшим свою человеческую суть. Тогда Сеть разорвалась бы и…
– Я заметила, – сказала Нита, вспомнив светящуюся паутину кровеносных сосудов, пронизывающих тело кашалота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79