Талтос…
На мгновение радость покинула его мир — радость его достижений и его грез. Перед его мысленным взором возникла прелестная молодая женщина в измятом шелковом платье фиолетового цвета — мастерица кукол из Калифорнии. Он увидел ее мертвой, лежащей на кровати в растекающейся луже крови, которая постепенно пропитывала шелк, отчего тот темнел и делался почти черным.
Разумеется, этого больше не случится, как не случалось ничего подобного вот уже много-много лет — он даже не смог бы сказать, сколько именно. Сейчас ему едва ли удастся вспомнить, каково это — держать в своих объятиях мягкое женское тело или ощущать на губах вкус материнского молока.
Но он думал о кровати, о крови, о девушке, мертвой и холодной, о синеве, появившейся вокруг глаз и постепенно разливавшейся по лицу и под ногтями. Он снова и снова представлял себе эту картину, ибо в противном случае на память могло прийти слишком много других событий. Боль, которую он при этом испытывал, подавляла желания и порывы, заставляла держаться в установленных рамках.
— Что же все-таки это значит? — прошептал он. — Мужчина… Мертвый…
Только теперь он осознал, что наконец увидится с Сэмюэлем! Они с Сэмюэлем будут вместе! Одно это могло бы затопить его ощущением счастья, если бы он позволил себе поддаться эмоциям Он давно научился быть хозяином положения и управлять чувствами.
Он не видел Сэмюэля уже пять лет… Или даже больше? Надо подумать. Конечно, они разговаривали по телефону. По мере усовершенствования связи и телефонных аппаратов беседы происходили все чаще. Но он ни разу за это время не встречался с Сэмюэлем.
В те дни белых прядей в его волосах было совсем мало. Боже, неужели седина так быстро распространяется? Сэмюэль, конечно же, заметил светлые проблески и не преминул обратить на них внимание друга. «Они исчезнут», — сказал тогда Эш.
На один миг поднялась завеса — могучий оградительный щит, так часто спасавший его от невыносимой боли.
Он увидел долину, над которой расстилался дым, услышал ужасающий звон и лязг мечей, заметил фигуры, ринувшиеся в направлении леса. Невероятно, что такое могло случиться!
Появилось новое оружие, изменились обстоятельства и правила. Но во всех других отношениях резня осталась резней. Он прожил на этом континенте уже семьдесят пять лет, периодически уезжая куда-то и каждый раз в силу разных причин возвращаясь не больше чем через месяц-два. Одной из таких причин, причем немаловажной, было нежелание видеть страдания и гибель людей, пожарища, разрушения и другие ужасы, порождаемые войнами.
Память о долине не оставляла его. С ней были связаны и другие воспоминания: о зеленеющих лугах, о полевых цветах — о сотнях сотен крошечных синих полевых цветочков. Он плыл в маленьком деревянном суденышке вдоль реки, по берегам которой на высоких укреплениях стояли солдаты. Ах, что эти твари проделывали: громоздили один на другой огромные камни, чтобы возвести грандиозные неприступные сооружения! А каковы были его собственные творения? Сотни людей перетаскивали через всю долину гигантские валуны — сарсены — и укладывали их в кольцо.
Он вновь увидел пещеру — так, словно перед ним внезапно растасовали дюжину четких фотографий: вот он, то и дело оскальзываясь и чуть не падая, бежит по скале, а вот там стоит Сэмюэль. «Давай уйдем поскорее, Эш, — просит он. — Зачем ты сюда забрался? Разве есть здесь хоть что-нибудь, на что стоит поглядеть и чему поучиться?»
Он видел Талтоса с белыми волосами.
«Мудрые люди, достойные люди, знающие люди» — так их называли. О них не говорили «старые». В прежние времена, когда источники на островах были теплыми, а плоды в изобилии падали с фруктовых деревьев, это слово вообще не употребляли. Даже в долине они никогда не произносили слово «старый», хотя всякий знал, что там обитали долгожители. Эти люди с белыми волосами знали древнейшие сказания…
«Отправляйся туда и послушай очередную историю».
На острове можно было подойти к любому седовласому человеку — но выбор необходимо было сделать самому, ибо они не могли решить, кому отдать предпочтение, — а потом усесться поудобнее рядом с избранным долгожителем и послушать песню, рассказ или стихи, повествующие о далеких временах, оставшихся в памяти только таких же, как он. Была там одна беловолосая женщина, обладавшая высоким и нежным голосом Она всегда пела, устремив взгляд на море. Эш любил слушать ее.
«Сколько еще пройдет времени? — думал он. — Сколько десятилетий минует, прежде чем и мои волосы станут совершенно белыми?»
Впрочем, насколько ему известно, это может произойти, и очень скоро. Время в данном случае ничего не значит. А беловолосых женщин было так мало потому, что из-за родов они увядали и умирали совсем молодыми. Никто не упоминал об этом, но все знали.
Седовласые мужчины были энергичными, решительными, влюбчивыми, ненасытными едоками и всегда с удовольствием предсказывали будущее. А беловолосая женщина отличалась хрупким сложением, и причиной тому послужило рождение детей.
Ужасно вспоминать об этом столь ясно и отчетливо, словно все происходило только вчера. А что, если существовал еще какой-то магический секрет, связанный с белыми волосами? Возможно, именно он заставлял помнить все с самого начала? Нет, дело не в нем, а в том, что на протяжении многих лет, даже приблизительно не предполагая, какой срок на земле ему отпущен, он воображал, что встретит смерть с распростертыми объятиями, но с некоторых пор подобные мысли покинули его навсегда.
Лимузин пересек реку и устремился к аэропорту. Большая, мощная машина уверенно мчалась по скользкому асфальту и стойко противостояла порывам пронзительного ветра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32