Через несколько дней после того московское войско погнало более семи тысяч семей из Новгорода в Московскую землю.
Все недвижимое и движимое имущество переселенных сделалось достоянием великого князя. Немало сосланных умерли по дороге, так как их везли зимой, не давши собраться; оставшихся в живых расселили по разным посадам и городам' новгородским детям боярским давали поместья, а вместо них поселяли в Новгородскую землю москвичей. Точно так же вместо купцов, сосланных в Московскую землю, отправили других из Москвы в Новгород.
Расправившись с Новгородом, Иван поспешил в Москву Положение его оставалось очень затруднительным — со всех сторон приходили вести, что на Русь двигается хан Большой Орды. Фактически Русь была независима от Орды Уже много лет, но формально последнее слово еще не было сказано. Русь крепла — Орда слабела, но продолжала оставаться грозной силой. В 1480 г. хан Ахмат, заслышав о восстании братьев великого князя и согласившись действовать заодно с Казимиром Литовским, выступил на московского князя.
Получив весть о движении Ахмата, Иван выслал полки на Оку, а сам поехал в Коломну. Но хан, видя, что по Оке расставлены сильные полки, взял направление к западу, к литовской земле, чтобы проникнуть в московские владения через Утру; тогда Иван велел сыну Ивану и брату Андрею Меньшому спешить туда; князья исполнили приказ, пришли к Угре прежде татар и заняли броды и перевозы. Иван, человек далеко не храбрый, находился в большой растерянности. Это видно из его распоряжений и поведения. Жену вместе с казной он сейчас же отправил на Белоозеро, давши наказ бежать далее к морю, если хан возьмет Москву. Сам он испытывал большое искушение поехать следом, но был удержан своими приближенными, особенно Вассианом, архиепископом Ростовским. Побыв некоторое время на Оке, Иван приказал сжечь Каширу и поехал в Москву, якобы для совета с митрополитом и боярами. Князю Даниилу Холмскому он дал приказ по первой присылки от него из Москвы ехать туда же вместе с молодым великим князем Иваном. 30 сентября, когда москвичи перебирались из посадов в Кремль на осадное сидение, вдруг увидели великого князя, который въезжал в город. Народ подумал, что все кончено, что татары идут по следам Ивана; в толпах послышались жалобы: «Когда ты, государь великий князь, над нами княжишь в кротости и тихости, тогда нас обираешь понапрасну, а теперь сам разгневал царя, не платя ему выхода, да нас выдаешь царю и татарам». Ивану пришлось стерпеть эту дерзость. Он проехал в Кремль и был встречен здесь грозным Вассианом Ростовским.
«Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними, — сказал он. — Зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку, ни птице, ни зверю; дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!» Пристыженный Иван не поехал в свой Кремлевский двор, а поселился в Красном сельце. Отсюда он послал приказ сыну ехать в Москву, но тот решился лучше навлечь на себя отцовский гнев, чем ехать от берега. «Умру здесь, а к отцу не пойду», — сказал он князю Холмскому, который уговаривал его оставить войско. Холмский устерег движение татар, хотевших тайно переправиться через Угру и внезапно броситься на Москву: их отбили от берега с большим уроном.
Тем временем Иван Третий, прожив две недели под Москвой, несколько оправился от страха, сдался на уговоры духовенства и решил ехать к войску Но до Угры не доехал, а стал в Кременце на реке Луже. Здесь опять начал его одолевать страх, и он совсем было решился уже кончить дело миром и отправил к хану Ивана Товаркова с челобитьем и дарами, прося жалованья, чтоб татары отступили прочь. Хан отвечал: «Жалую Ивана; пусть сам приедет бить челом, как отцы его к нашим отцам ездили в Орду». Но великий князь не поехал.
Ахмат, не пускаемый за Угру полками московскими, все лето хвалился.
«Даст Бог зиму на вас: когда все реки станут, то много дорог будет на Русь».
Опасаясь исполнения этой угрозы, Иван, как только стала Угра, 26 октября, велел сыну и брату Андрею со всеми полками отступать к себе в Кременец, чтобы биться соединенными силами. Но и теперь Иван не знал покоя — он дал приказ отступить дальше к Боровску, обещая дать битву там. Но Ахмат не думал пользоваться отступлением русских войск. Он стоял на Угре до 11 ноября, как видно дожидаясь обещанной литовской помощи. Но тут начались лютые морозы, так что нельзя было стерпеть; татары были наги, босы, ободрались за лето. Литовцы так и не пришли, отвлеченные нападением крымцев, и Ахмат не решился преследовать русских дальше на север. Он повернул назад и ушел обратно в степи.
Современники и потомки восприняли стояние на Угре как зримый конец ордынского ига. С этих пор еще более возросло могущество великого князя и вместе с тем заметно усилилась жестокость его характера Он сделался нетерпимым и скорым на расправу. Чем далее, тем последовательнее и смелее Иван Третий расширял свое государство и укреплял единовластие. В 1483 г. завещал свое княжество Москве верейский князь. Затем наступила очередь давнего соперника Москвы — Твери. В 1484 г. в Москве узнали, что князь Тверской Михаил Борисович начал держать дружбу с Казимиром Литовским и женился на внучке последнего. Иван Третий объявил Михаилу войну. Москвичи захватили Тверскую волость, взяли и сожгли города. Литовская помощь не являлась, и Михаил принужден был просить мира. Иван дал мир, по которому тверской князь обещал не иметь никаких отношений с Казимиром и Ордою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52