Я листал бумаги с единственной целью — посмотреть, нет ли там чего-нибудь любопытного для моей работы о купеческих родах. Скажем, расположение купеческих лавок и лабазов в старой Москве на Охотном, какие-нибудь сплетни, пути пополнения купеческих коллекций, аукционы, частные собрания — одним словом, то, ради чего я и копаюсь в этом старье.
В этом отношении первые три папки не представляли особого интереса. Деловые письма, годовые отчеты в казну, подробная опись коллекции. Кажется, купец Ручников неважно вел дела, даже ухитрился задолжать Земельному банку, и это при том, что ломбард и торговые ряды должны были приносить ему доход. Бумаги были написаны сухим деревянным языком, неразборчивым почерком, и я не получал никакого удовольствия от их прочтения. Я собирался уже вернуть папки в архив, когда из последней вдруг выпало несколько страниц, подшитых в отдельную тетрадь.
Чисто из любопытства я мельком просмотрел их. Там прыгающим почерком было написано что-то о поисках клада. Сохранились не все страницы, и понять, что это был за клад, я так и не смог. Сумел только уяснить, что купец долго искал клад и, видимо, нашел, потому что далее на добром десятке страниц следовали описания монет, драгоценностей и запертого ларца.
Я был поражен, что никто никогда не писал об этом кладе, а потом вдруг сообразил, что я первый, кому вообще попали в руки эти бумаги. В архиве их толком не просматривали, а вдова или душеприказчики тоже не утруждали себя их разбором. Это уже занятно. Завтра я снова туда пойду…
28 июня
!!!
Или я спятил, или… Это невероятно! Ладно, тьфу-тьфу, не сглазить…
Нашел в четвертой папке ручниковского архива странное письмо, а в нем коротенький зашифрованный текст. Бумажка была незаметно подклеена к одному из листов. Я наткнулся на нее случайно, просто пальцами почувствовал, что одна из страниц толще остальных.
Почерк другой, но бумага старинная, и написано выцветшими чернилами. Я не удержался и вырвал эту страницу из подшивки. Если ее и хватятся, то только лет через сто, уж я-то знаю…
Сейчас занят тем, что разгадываю шифр. Похоже, простенькая тарабарская грамота с перестановкой букв, вроде той, с помощью которой переписывался царевич Алексей с заговорщиками — пишут один алфавит, а рядом другой, смещенный. Скажем, [а] заменяется на [к], [б] на [л], [в] на [м] и так далее. Есть даже промежутки между словами. Я бы давно расшифровал эту цидульку простым подбором частоты употребления, но меня путает старая орфография, всякие «яти» и «еры».
30 июня
Бьюсь с шифром. Сказывается отсутствие навыка. Просчитал в книге прошлого века частоту употребления букв. Из гласных чаще всего встречается [и] и [е], потом [а], [о], [ять], реже всего [э] и [ы]. Причем [ы] чаще в окончаниях прилагательных — страннЫй толстЫй, а знак за ним, следовательно, [й]. [А] и [о] решил не различать, [е] и [ять] тоже — и так понятно, что [малако] это [молоко].
Совсем запутался, буду считать дальше. Голова распухла, как шар.
1 июля
Нет, наврал По! Частота употребления тут не срабатывает — все равно выходит полная путаница. Если что-то и спасает, так это пробелы между словами…
2 июля
Кажется, что-то начинает вырисовываться. Правда, совершенная чушь. Думаю, может, неправильно расшифровываю?
3 июля
Набредаю на смысл. Только не знаю, как проверить. Сказать кому-нибудь, до чего я докопался, решат, что я сумасшедший. Возможно, что все это мистификация, но все равно интересно. Неужели в музее?
5 июля
Снятся странные сны. Лицо в капюшоне. Наверное, самовнушение.
Был в музее. ОНА там!
6 июля
Пытался передвинуть статую, но заметила смотритель. Стала скандалить, хотела вызвать милицию, и я быстро ушел. Ума не приложу, что делать дальше. Нужно в музей, но там меня уже знают. Жаль, что я сбрил бороду… Поеду на дачу и выжду время. Жутко устал. Заодно и борода вырастет.
На даче. Разговор в электричке:
— Толян, че ты меня вчера ударил? Обидеть хотел?
— Не, пьяный был…
— Тогда нет проблем… но если обидеть хотел, то я тебя…
— Говорю же, пьяный был.
— Это я могу простить, но если обидеть… (И так до бесконечности.)
Как сказал бы мой зануда-профессор: пьянство на Руси — самая уважительная из всех причин.
Не забыть купить дрова и поменять баллоны, когда будет машина.
8 июля
То бессонница, то кошмары. Интересно, в нашем роду были душевнобольные? Если в следующие два дня ничего не изменится, я бросаю этот ребус.
Хочу позвонить Алешке в Питер. Думаю, он единственный, кто поверит в эту невероятную историю. Не изменился ли у него телефон?
9 июля
Снова был в архиве, листал папки, но там уже нет ничего нового. В своих поисках я зашел в тупик. Нужно уметь вовремя отказаться от иллюзий. Завтра возвращаюсь на дачу. Лицо с капюшоном мне больше не снилось.
Ночь, 10 июля
Какой же я идиот! Почему я так медленно соображаю? Разгадка же была почти у меня в руках! Клад существует, теперь я это понял! Хочу с кем-нибудь поделиться. Если получится, позвоню Алешке.
Заснуть уже не могу. Очень холодно, постараюсь растопить печь…
Это была последняя запись. Корсаков закрыл дневник.
Была ли смерть Федора связана с историей клада? По скупым строчкам в дневнике судить об этом сложно. И что могли означать Федины слова: «Он опять здесь»? Кто он? Клад? Купец? Существо из кошмаров?
Алексей взглянул на часы и подвинул к себе телефон. Хотя прошло уже много времени, номер он хорошо пом-пил. После второго гудка Корсаков услышал свой собственный звонок — телефон был с определителем. А потом в трубке загудел недовольный бас:
— Чего надо?
Никита? Я в Москве, — сказал Корсаков. — Узнал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18