– Они полагают, что знают реальность… Им кажется, что только у них в руках универсальный ключ от вселенной. Идиоты!
Да, подумал Шатов, а не пора ли нам пора. В смысле – на фиг отсюда, на волю, в пампасы. Так, кажется, кричал один из пациентов сумасшедшего дома у Ильфа с Петровым?
– Вот даже вы, Евгений Сергеевич, стали задавать вопросы слабые и второстепенные. Даже вы, хотя вам сам бог велел стремиться к сути, интуитивно нащупывая все хитросплетения ситуации.
– Тогда, может, вы мне поможете сформулировать правильные вопросы? – Шатов снова вернулся к столу. – Укажете мне на хитросплетения?
Дмитрий Петрович хихикнул и погрозил пальцем Шатову:
– А вы хитрец, Шатов. Вы большой хитрец!
– Но все-таки, Дмитрий Петрович.
– Все-таки… – повторил за Шатовым хозяин дома. – Вам предложить вопросы, ответы на которые я знаю, или просто самые важные?
– Все подряд.
– Все подряд… Что ж, верно. Правильно сформулированный вопрос – это уже на девяносто процентов ответ. Извольте.
Теперь Дмитрий Петрович напоминал фокусника на пенсии, после длительного перерыва получившего некоторое подобие зрительской аудитории. Тонкими длинными пальцами Дмитрий Петрович, закрыв глаза, помассировал виски. Улыбка коснулась уголков его тонких бледных губ.
– Зачем я здесь? Надолго ли? И как мне отсюда уйти? – Дмитрий Петрович открыл глаза и остро взглянул в лицо Шатову. – Это, как мне кажется, то, что для вас сейчас самое важное.
– А я могу теперь задать эти вопросы вам? – Шатов спросил и затаил дыхание.
– Конечно. Иначе зачем бы я вам их предлагал?
– Итак, – Шатов сглотнул, – зачем я здесь?
– Не знаю, – губы Дмитрия Петровича снова дрогнули, словно пряча улыбку.
Шатов напомнил себе о необходимости соблюдать спокойствие. Не исключено, что и на два других собственных вопроса старик приготовил такие же ответы. Его это развлекает. Но все равно, попробовать стоит.
– Как мне отсюда выбраться?
– Это вам предстоит решить самому, Евгений Сергеевич.
Шатов скрипнул зубами.
– Не злитесь, Евгений Сергеевич, это не издевка и не розыгрыш. Отсюда… – жест охватывающий горизонт, – … нет определенного выхода. Нет ворот с надписью «Выход», как нет и надписи «Выхода нет». Тот, кто хочет уйти самостоятельно, должен искать выход сам. Не исключено, что ему помогут. Не исключено также, что ему помешают. Не исключено также, что его просто отпустят, когда наступит срок.
– И надолго я здесь, по-вашему?
– Честно? – лицо Дмитрия Петровича стало серьезным.
– Конечно, честно! – помимо воли Шатов напрягся.
Конечно, можно было просто послать на фиг и не принимать близко к сердцу то, что может сболтнуть явно ненормальный абориген. Но сердце дрогнуло.
– Если честно, то наверняка я не знаю, но… – Дмитрий Петрович приподнял ладонь, останавливая нетерпеливый жест Шатова. – Но как мне кажется…
Пауза.
Шатов затаил дыхание.
– Мне кажется, что навсегда.

Глава 2

Странно, но никто не умер, ни Шатов от разрыва сердца, ни Дмитрий Петрович от удара стулом по голове. Шатов сдержался. И даже усмехнулся, не сразу, после паузы и довольно криво, но, тем не менее, усмехнулся, смог раздвинуть губы в нужном направлении.
Скотина пожилая. Шутки, значит, шутим. Навсегда, говорим, блин горелый! Да я… Спокойно. Нечего с ним устраивать гляделки с перебранками. Говорит? И пусть говорит. Не нужно обострять. Хрен его знает, у них, у шизофреников, может быть так принято. Или даже не у шизофреников, а просто у местных жителей так повелось с древних времен? Приезжали, значит, в эти места разные кочевники дикие, а им местные жители и говорили, что приехать, мол, сюда не фокус, ты выберись отсюда, басурман проклятый. И басурман, соответственно, бросал все к чертовой бабушке и быстро-быстро уезжал в свои басурманские степи. А местные жители…
Дмитрий Петрович молча рассматривал Шатова, как скульптуру. Или… Шатову стало не по себе – его рассматривали, как экспонат из коллекции, как экзотическую козявку на булавочке. Сквозь лупу. Вон, даже прищурился специалист, чтобы, не дай бог, не пропустить малейшего шевеления усиком козявочки, или лапки.
Еще раз – спокойно. Если ситуация складывается так, что очень хочется стукнуть кулаком по столу и вцепиться в рожу собеседнику – улыбайся, превращайся в масло и мед. Сколько угодно держи фигу в кармане, но внешне…
– Я ответил на все интересующие вас вопросы? – осведомился Дмитрий Петрович.
– Не совсем, – улыбнулся в ответ Шатов, – я так и не узнал, что и когда мы будем есть на завтрак. И будем ли есть вообще.
– Замечательно! – чуть помедлив, театрально вскричал Дмитрий Петрович. – Блестяще! Вот именно это и делает вас таким интересным собеседником и опасным противником. Раз – и вы уже успокоились, перевели разговор на другую тему, а интуиция…
– Что – интуиция? – спросил Шатов.
– А интуиция копошится, перебирает возможные варианты, принюхивается и прислушивается, ощупывает… Блестяще!
– Вам виднее, – пробормотал Шатов и обернулся в сторону кухни.
И дверь открылась.
– Знакомьтесь, Иринушка, – торжественно произнес Дмитрий Петрович, – это тот самый Шатов. Собственной персоной. Евгений Сергеевич.
– Можно просто – Женя, – автоматически представился Шатов.
– Ира, – сказала девушка, вошедшая в комнату с подносом, уставленным тарелками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17