Ультина развела руками.
– Не думаю. У меня там был кузен, но о его судьбе я не смогла узнать ничего. А у вас там кто?
– Моя сестра возглавляла один из биологических проектов. По воздуху из спор.
– Может быть, не все так уж плохо. – Ультина поглядела на него с искренним сочувствием в темных глазах. – Вполне возможно, что она цела и невредима. Мне говорили, станции уцелели. А если так…
– Значит, цел и кое-кто из людей с них, – Тристин облизал губы. – Надеюсь. Очень надеюсь.
– Вы с ней жили дружно? Были близки?
Тристин кивнул.
– Я вам сочувствую. Попробуйте что-нибудь выяснить через администрацию. Иногда они знают. Перемещения кадров и тому подобное.
– Спасибо. Это мысль. – Тристин откашлялся. Салья. Что с ней?
Они подняли глаза, когда появился техник.
– Лейтенант Мацуми?
Коренастый офицер поднялся и последовал за техником.
– Иногда… Иногда я далеко не прочь их всех расколошматить. – Тристин с трудом заставил себя разжать кулаки.
– Сила действует как довод. До известной степени. Однако если другая сторона уцелеет, можно только ухудшить дело, – заметила Ультина.
– Я мог бы сокрушить Уистух и все на континенте. Возможно, лишить жизни весь Орум.
Ультина кивнула.
– Не поддакивайте мне. Это достаточно просто. Возьмите самый крупный корабль перехода, какой доступен, ускорьте его до максимума субпереходными приводами, усиленными версиями тех, что мы применяем для торпед. А затем цель – Орум. – Тристин вытер лоб.
– А что помешало бы им сделать то же самое?
– Теоретически, ничто. Разве что ревякам жизненное пространство нужно больше, чем нам. Прямо сейчас мы тягаемся с ними на их условиях, и каждый человек, которого теряем мы, значит для нас куда больше, чем тысячи, которых теряют они.
– Планировщики не согласятся на такую бойню.
– А что бы они предпочли? – спросил Тристин.
– Вы предлагаете взять молот покрупней. Они могут решить в пользу еще более крупного. Например, ударять кораблями-тройдами по планетам. И куда мы придем?
– Примерно к тем же результатам, если война будет продолжаться в прежнем духе. Мы все погибнем.
– Дела не настолько плохи.
– Вы думаете? А как насчет этого? – Тристин нарочито жутким басом процитировал. – «Ты истребишь всякий люд, какой Господь твой Бог предаст тебе; твои глаза не станут ведать жалости к нему». Это из их мерзкой «Книги Торена».
– Вы циничны, Тристин. У вас открытое, вызывающее доверие лицо, но… происходит много больше того, что видят почти все люди. – Ультина полуулыбнулась-полунахмурилась – Может, поэтому…
– Поэтому что? – с некоторым запозданием спросил он.
– Ничего. – Она улыбнулась. На сей раз насмешливо – Вам не так уж долго ждать получения третьей нашивки. Продвижения набирают темп.
– Больше потерь. Здравое суждение.
Ультина заговорила совсем тихо, и Тристину пришлось задействовать сверхслух.
– Случается все больше боев, когда корабли Коалиции, уже погибшие, что подтверждают записи излучений, неожиданно возвращаются в строй.
– В самом деле?
– Ходят такие слухи. Если замедлить корабль и бросить всю свободную энергию на щиты, как только начнете переход, то погрешность перехода возрастет в несколько раз.
– И пилоты такое проделывают?
– Это лучше, чем ждать торпедного залпа, которого вы не переживете, не так ли?
– Но это означает необходимость нарастить энергоемкость…
– Мой вам совет – держите глаза открытыми, Тристин. Скоро увидите, к чему я клоню, – Ультина переместилась на пластиковом стуле.
Тут появился техник.
– Майор Фрейер?
– Будьте осторожны, Тристин. – Ее рука погладила его почти небрежно, пальцы надавили на его кожу, и она удалилась следом за медтехником. Теплота ее прикосновения осталась с ним. Ему захотелось то ли рассмеяться, то ли расплакаться. Что она говорила? На один миг почти приблизилась к нему, а в другой уже говорила о пилотах, совершающих переход, чтобы их не спалили. Конечно, в этом был некий смысл. Даже командир Фолсом как-то говорил, что лучше вернуться в сраженье через несколько лет, чем обречь себя на сожженье. Но растянуть эффект перехода настолько, что не вернешься к концу боя? Или вообще не вернешься? Не говорила ли ему Ультина, что вся война бесполезна, и что имеет смысл спасать свою шкуру, если он может? Десолл глубоко вздохнул. Так ли это плохо? Он попытался оценить инстинкт выживания с точки зрения морали. Рационально, как сказал бы его отец. Обе стороны вкладывают в войну все больше усилий и ресурсов, и кажется, происходит только то, что все больше людей убивают и больше ресурсов изводят. Может ли Коалиция вести себя как-нибудь иначе? Он фыркнул. Откуда ему знать? Те, кто на передовой, мало знают о картине в целом, и у них слишком много забот о том, как остаться в живых.
Очень скоро техник вернулся.
– Лейтенант Десолл?
Он не увидел Ультину, ни пока шел к диагностической консоли, ни позднее, когда ждал собеседования.
Приземистый черноволосый доктор вызвал его, сидевшего на узком пластиковом стуле около двух смежных кабинетов в углу медотсека, где вонь дезинфицирующего средства пыталась заглушить запахи сорняков, пластика и озона. У Тристина зудел нос, и он его отчаянно морщил, следуя за женщиной.
– Лейтенант Десолл, я доктор Суруки. – Врач Службы кивнула головой в сторону фархкана. – Это доктор Найлле Йуле.
– Приветствую вас, лейтенант. – Тристин опять ощутил, как слова выписываются через имплантат.
– Приветствую вас.
Этот фархкан имел точно такие же зеленоватые клыки и красные глаза, как Гере, но все-таки отличался от него.
– Вы знаете порядок, лейтенант. Я буду в соседнем кабинете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102