Тяжелый дождь продолжал низвергаться на сад, облака как будто стали темней. Элсин допил последний глоток из своей кружки, затем отодвинул стул и заковылял к чайнику.
– Здесь холодно. Давно мне не бывало так холодно. Тристин обернулся, следя за отцовской походкой, и заметил, что тот слегка шаркает, увидел, как еще сильней поредели и засеребрились отцовские волосы.
– Все изменилось.
– Такое случается… – Элсин опять поставил на плиту большой чайник.
– Беспорядки. Поверить не могу. Здесь? Что происходит?
Элсин вздохнул.
– То же, что и всегда. Люди ищут виновных. Наше наследие происходит от двух групп, которые всегда отрицали, что они часть проблемы. Ранние экологисты обвиняли индустриализацию в разрушении окружающей среды, а между тем не отказывались приобретать все новые товары и услуги, производимые индустрией. А предшественники парасинто всегда презирали чужестранцев и стремились их изолировать. Под давлением обстоятельств люди зачастую вынуждены возвращаться к своим корням. Они словно спускаются по лестнице цивилизации. А Коалиция находится под огромным давлением.
Тристин облизал губы. Он ощущал это давление.
– Цены растут и растут, трудно покупать новое оборудование, особенно электронейронное, сложную электронику или микротронику. Говорят о призыве с целью заполнить все места в Службе… – Слова Элсина мало-помалу затихли. – Хочешь еще чаю?
– Пожалуй, немного налей. – Тристин отвернулся от окна и от проливного дождя. Взял со стола свою кружку.
– Тебе теперь следует остерегаться, – продолжал отец. – И всегда ходить в форме… В Камбрии для тебя теперь не так безопасно, как прежде. Особенно вблизи молодых. Пожилые люди верят в сдерживание, но не молодежь. Она просто видит потери и не может понять, почему правительство ничего не делает.
Тристин кивнул.
– Форма ничего не значит для них. Я в этом уже убедился. – Он поднял кружку и держал ее, пока отец наливал ему горячий чай.
– Дела все хуже. Все политики ищут, на кого бы свалить неудачи, и валят на ревяк.: «Если бы не алчные Ревенанты…» – Отец фыркнул. – Ревяки таковы, какими были всегда. Они экспансионисты и авантюристы с высоким уровнем рождаемости. С ними все давно ясно. Мы просто не захотели заплатить нужную цену, остановив их раньше, и оказались удобной мишенью, так как пытались лишь сдерживать их, а не перенести войну в их пределы. Арджентяне начали бы с того, что разрушили бы Уистух, а нам мешает ужас перед полным разрушением.
Тристин осторожно отпил чаю, и все-таки обжег себе язык.
– Ни один политик не желает признать этот ужас, объяснить наше нежелание перенести к ним войну. Поэтому нарастает истерия. Демократические Капиталисты почти захватили ассамблею на выборах в этом месяце, и Фьюзели проталкивает решение о тотальном преобразовании промышленности на военный лад. Зеленые шуганули его, но они утрачивают свои позиции. Сомневаюсь, что новое правительство продержится еще три месяца. – Элсин вымыл под краном свою кружку, прежде чем опять наполнить ее. – Политика. Она ничего не решает, и никому не может помочь. – Он выглянул в сад, где по-прежнему шел дождь. – Ясней ясного, нет, не может.
– Нет, – сын стоял плечом к плечу с отцом, и они наблюдали за дождем и тучами. – Нет, может.




1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102